Команда
Шрифт:
Рация молчала секунд десять, а затем вновь ожила:
– Жора случился. Жора был в той машине.
Анька аж рот открыла. Она держала гашетку рации нажатой, и молчала, не в силах что-либо сказать.
– Ах ты ж ни х..я себе...
– выдавила она, наконец, -Ок, куда едем?
– Давай за нами.
– фургон с Дубровским и Сычом обогнал Аньку и свернул куда-то направо.
– Что там?
– спросил Салага.
– Жора...
– Тот самый?
– удивился Салага.
– Ага.
– Но вы
– Да знаю я, что мы говорили!
– взорвалась Анька, - Сегодня на Кавказе, завтра генеральский холуй! Сядь и сиди молча!
Салага не стал рисковать, и подчинился.
Дубровский увел машину куда-то за пределы МКАД, на север, туда, где Салага еще не бывал. Оживленная трасса сменилась какой-то проселочной дорогой, потом вообще начался натуральный лес, и, в итоге, машина остановилась возле небольшой лесной избушки.
– Хвала богам, не застряли.
– сказал Дубровский, вылезая из машины, - Тут обычно только посуху можно проехать, чуть какой дождь - и все, каюк, только трактором вытащишь.
– Куда ты нас завез?
– спросила Анька, оглядываясь и отбиваясь от полчищ комаров, которые облепили ее голые руки и плечи.
– Это охотничий домик. Тут, обычно, егеря живут, когда большие партии охотников водят - на кабана, там, или на лося.
– А сейчас?...
– спросил, было, Сыч, но Дубровский его успокоил:
– Все нормально. Сейчас этот домик почти не используют. Подмосковье же - зверя почти нет.
– Ну, тогда я спокоен.
– кивнул Сыч и направился к машине.
– Забери с собой на всякий пожарный стволы и броню. Генерала - вон в тот сарай.
– А от комаров ничего нет?
– спросила Анька, обхлопывая себя со всех сторон. Над ней к этому времени собралась целая жужжащая туча.
– Погляди в доме. Там не закрыто.
Анька убежала в дом, Дубровский взял стволы, а Сыч волоком потащил генерала в сарай, где пристегнул его наручниками к столбу, а кляп не тронул.
– Слишком жирно будет.
– сказал он в ответ на сердитый взгляд Гаврилова, - Пока так посидишь.
В избушке уже зажгли керосиновую лампу. Анька сидела, закутавшись в старое покрывало, а Дубровский разжигал печь.
Тишина и спокойствие. Будто и не было гонки по Москве, стрельбы, похищений и прочей грязи и мерзостей... Другой мир. Тихий и чистый.
– Ловко у тебя получается.
– сказала Анька, убивая очередного комара.
– Опыт...
– Теперь менты точно узнают, что это мы... Того?
– Ну... будем считать, что да. Жора, конечно, свой парень, но мы в последний раз видели его шесть лет назад. Черт его знает, что у него теперь на уме. В штаб теперь нельзя, нас там ждать будут - это я тебе голову на отсечение даю.
– Пло-охо.
– как то по-детски обиженно сказала Анька.
– Да уж, не хорошо...
– Дубровский закрыл дверцу печки, - Спать надо, поздно уже. Я покараулю первым, Сыч вторым, ты - третья, Салага - под утро.
– Ага.
– кивнула Анька, устраиваясь на узком диване и отворачиваясь.
– Спокойной ночи.
– Спокойной...
Последнее, что она запомнила перед тем, как заснуть - это сидящий на низенькой табуретке Дубровский, неторопливо орудующий в печке кочергой, и шевелящий губами в неслышном разговоре с самим собой.
20.
Дубровский проснулся от того, что где-то недалеко, нарушая лесную тишину (которая на самом деле не тишина, а белый шум, создаваемый множеством звуков), играла музыка. Он поднялся, вышел из избушки, где прикорнул прямо на полу, лежа на одном бушлате и укрывшись другим, и увидел, что источником шума послужил Сыч, сидящий в "форде" и слушающий радио. Вид у него был - мрачнее некуда, и, очевидно, вовсе не холодный моросящий дождик был тому причиной.
– Мы в новостях.
– сообщил он, заметив заспанного Дубровского, стоящего на крыльце.
– И что говорят? Неизвестные злоумышленники похитили целого генерала полиции?
– Неа. Все намного интереснее. Говорю же - речь именно о нас. Так что мы снова звезды. И генерала мы не похитили, а убили. Слышал, как Палыч интервью по телефону давал, сукин кот...
– Палыч?...
– ошарашенно спросил Дубровский.
– Ага. Я тоже был удивлен, когда он назвал меня преступником и сказал, что за то время, пока он за мной присматривал, - так презрительно произнести слово "присматривал" Дубровскому никак не удалось бы, - Я вел себя, как асоциальный тип. Не мог, понимаешь, обойтись без убийств. И вся наша команда такая же. Сборище психопатов.
– У-у-у...
– схватился за голову Дубрвоский, - Какие же мы идиоты... Какие же придурки!!! Мудаки же полные! Это ж надо придумать - поверить фээсбэшнику!!!
– Ага. Мы уже объявлены в федеральный розыск и заочно назначены врагами народа. Сегодня даже в "Пусть говорят" про нас сюжет будет. Вечером. Послушаем?...
– Обязательно...
Из "Соболя" вылез Салага:
– Всем привет, чего орем?
Сыч вкратце рассказал ему, что произошло. Салага поник:
– Ух ни фига себе мы попали.
– Уж попали, так попали.
– согласно кивнул Дубровский.
– И что делать?...
– Салага с надеждой посмотрел на друзей, ожидая, что у тех есть какой-нибудь козырь в рукаве или хитрый план, с помощью которого можно будет перевернуть ситуацию в свою пользу.
– Видно будет. Надо только с генералом поговорить. Уж он-то у нас живой, а это уже плюс.
Сыч отвел глаза:
– Ну... Иди... Поговори. Только не усердствуй, он нам целый нужен.
– Не беспокойся, я и сам все понимаю.