Команда
Шрифт:
– Ну, супер.
– В чем дело?
– недоумевал Салага, прочитавший сказанное по губам напарника.
– А ты не чуешь, чем пахнет?
– попытался Сыч переорать музыку, - Тут варят ширево. Для самых конченых. Так что снимай автомат с предохранителя - и погнали. И, вот еще.
– прокричал он Салаге прямо на ухо, - Они выглядят совсем дохлыми, но пусть это тебя не обманывает. Могут попытаться пырнуть шприцем, и если им это удастся - тебе конец, они же болеют черт-те чем. Если кто дергается - стреляй. Просто не строй из себя героя, и стреляй на поражение. Да, и приготовься увидеть кучу мерзких вещей... Пошли. Будь у меня за спиной.
Сыч уверенно шагнул в длинный обшарпанный замусоренный коридор, который освещала одна-единственная лампочка, и выключил фонарь.
– Надо обыскать все комнаты и найти негритоса по имени Пьер.
– крикнул он, обернувшись, -Делаем так - я вхожу в комнату, и, если не вижу никого с черной кожей, то сразу же стреляю. Потом меняемся. И ты стреляй, не бойся. Они и так гарантированные трупы через полгода, раз по вене пускают эту дрянь...
– Что за дрянь-то?
– Салага дрожал так, что рисковал уронить автомат или выпалить раньше времени. Впервые ему было так страшно и мерзко.
– Название тебе ничего не скажет...
– вздохнул Сыч, кривясь от запаха, - Дезоморфин. Говно на основе кодеина. Давай, с Богом!
Первая дверь отлетела в сторону, и Сыч тут же ворвался внутрь.
Салага прикрывал ему спину, и не видел происходящего, но почувствовал мерзкий гнилостный запах, донесшийся из комнаты. Музыка орала так, что выстрелов было почти не слышно. Наконец, Сыч хлопнул Салагу по плечу, отчего тот аж подскочил, и указал на следующую дверь:
– Твоя очередь!
От этих слов Салагу затрясло, но, стоило ему подойти к двери, как страх куда-то улетучился и сменился воодушевлением. Просто ударить ногой и расстрелять сидящих внутри. Ничего сложного. Чего нервничать? В конце концов, он хотел этого, когда собирался стать супергероем.
Картонная дверь не выдержала даже первого удара, и рухнула на пол небольшой, где-то 8 квадратных метров, комнаты. Там стоял старый продавленный диван с драной обивкой, видимо, оставленный прежними хозяевами. Комната была полна существами, похожими больше на призраков, чем на людей. Тощие, непонятного возраста, одетые в лохмотья, воняющие потом и гнилью - они сидели на диване и подоконнике, валялись на полу, и все, как один смотрели на Салагу. Негров среди них не было.
Салага заорал что-то нечленораздельное и зажал спусковой крючок.
Автомат задергался в руках, его повело вверх. Посыпались стрелянные гильзы. Людей-призраков разрывало на части пулями. Тех двоих, что сидели на подоконнике, опрокинуло вниз, прямо на улицу, и на осколках стекла осталась их кровь.
Салага пришел в себя, когда рожок опустел, а люди в комнате были уже стопроцентно мертвы. Перед уходом он огляделся и увидел, что у лежащей на полу лицом вниз хрупкой фигуры заплетены смешные косички с грязными желтыми резинками на концах. А на предплечье... Впрочем, нет, Салага предпочел думать, что ему померещилось. Человек просто не может гнить живьем.
– Все нормально?
– спросил его Сыч, и получив утвердительный кивок, показал пальцем на следующую дверь, - Теперь я! Прикрывай!...
После того, как они зачистили еще две комнаты, Салага освоился.
– Теперь кухня. Давай!
На кухне сидела какая-то непропорционально раздутая тетка в драном халате, и смотрела, как на плите медленно бурлит кастрюля с каким-то дерьмом. То ли жратвой, то ли самопальной наркотой - по запаху было не разобрать. На тумбочке валялась целая гора пустых бумажников, мобильных телефонов и прочих гаджетов, а рядом - коляска. Сперва Салага подумал, что там сидит кукла, но затем, присмотревшись, понял, что это настоящий грудной ребенок.
Который не шевелился и не дышал.
Баба, заметившая Салагу, открыла рот, чтобы закричать, но не успела. Салага мгновенно вскинул автомат, и превратил ее голову в нечто, похожее на разбитый перезревший арбуз. Сыч даже опомниться не успел, и, когда Салага выходил с кухни, поймал его взгляд - жесткий, колючий, недобрый.
Сыч только кивнул понимающе, подумав про себя: "Вот теперь ты видишь, почему я ненавижу притоны".
Искомый негр по имени Пьер находился в одной из последних комнат. Судя по обстановке, он там и жил. Комната была ободранной, но в ней, в отличие от остальных, был полный комплект мебели, правда, старой, драной и частично поломанной - видимо, собранной со всех пустых квартир.
Когда Салага ворвался внутрь, Пьер, который оказался тощим, как жердь, и черным, как сама ночь, стоял у окна, спиной к дверям. Из одежды на нем был только намотанный на левую руку жгут. Выбитую дверь он даже не заметил - может быть, не услышал из-за громкой музыки, источник которой, как оказалось, находился в его комнате, а может быть, что более вероятно, был просто обдолбан.
Салага стукнул Пьера прикладом по затылку, отчего тот рухнул лицом на подоконник, и с наслаждением выстрелил в древний музыкальный центр. Музыка прекратилась. Тишина показалась непривычной и враждебной, в ушах звенело.
– Потащили!
– скомандовал подоспевший Сыч, хватая за ноги бессознательного Пьера.
– А остальные?
Этот вопрос Сыча ошарашил. Он поднял недоумевающий взгляд, и увидел, что Салага не шутит, и на полном серьезе не собирается оставлять тут никого в живых.
– Давай. Моя очередь...
– Нет.
– оскалился Салага, перехватывая автомат поудобнее, - Моя.
Дверь в следующую, последнюю в этой квартире, комнату он выбил так будто собирался запустить ее в космос. Ворвался внутрь, в воняющую полутьму, держа автомат наизготовку, и увидел, как на огромной кровати, занимающей почти всю площадь комнаты, копошилась куча голых тел, из-под которых раздался вдруг противный женский голос:
– Ну кто там еще, б..я? Зае..али! Я только на девятерых договаривалась!
Салага оскалился, взял на прицел всю эту человеческую многоножку и не успокоился, пока не расстрелял весь магазин. А потом перезарядил, прислушался, не стонет ли кто, и расстрелял еще один.
Выходили из квартиры в молчании, тащили Пьера, который, казалось, вообще ничего не весил.
– Ты как?
– негромко спросил Сыч, когда они уже упаковали Пьера в багажник и уселись на заднее сиденье.
Салага помолчал пол-минуты, а затем повернул голову к напарнику, и то ли улыбнулся, то ли оскалился. Его глаза горели каким-то недобрым огнем, и у Сыча создалось ощущение, что сейчас Салага на него набросится.