Команда
Шрифт:
– Не тупи!!!
– проорал он ведомому, едва поборов желание отвесить ему хорошего пенделя.
Первый этаж был пройден примерно за две с половиной минуты, второй зачищался немногим дольше. Дубровский, хорошо выбрал позицию: ему были хорошо видны окна комнат второго этажа, и его карабин очень хорошо помогал друзьям двигаться вперед.
Единственный в хостеле номер "люкс" располагался в конце второго этажа, и логика подсказывала друзьям, что Фабрис Мбиа - таинственный начальник покойных Жоэля и Пьера, находился именно
Мбиа не доставил проблем, даже стрелять не пришлось. Сыч, издав столь же дикий вопль, понесся навстречу, и со всей дури врезался щитом в щуплого негра, отчего тот отлетел на пару метров назад, врезался в шкаф, пробив дверцы, и потух.
– Он?
– спросил Салага, глядя за спину на тот случай, если они кого-то пропустили, и этот "кто-то" захочет пострелять.
Сыч поднял забрало и присмотрелся:
– Тощий, лысый, с золотым зубом, на роже татуха, как у Тайсона. Он, родимый. Тащи его.
– Сыч вынул из кармана наручники и бросил Салаге, который завел руки Мбиа за спину и защелкнул браслеты, - Анька! Карету к парадному!
Раздалась очередная пробуксовка, и вскоре команда уже ехала обратно в штаб.
В тот момент, когда Салага сел на лавку и снял бронежилет, он понял, насколько замучился. После снятия бронежилета в теле появилась какая-то неприятная слабость, будто броник был частью скелета, и после его снятия стало неудобно двигаться и не на что опереться.
– Отдыхай!
– крикнул Сыч, валяющийся на полу в полном блаженстве, и, похлопав ладонью по щиту, добавил - Ох и настое..ал же он мне, ты даже не представляешь...
17.
Из штаба слышались редкие вскрики пытаемого Мбиа, а Сыч, Анька и Салага стояли рядом с воротами и наслаждались теплой летней ночью.
– Чуешь, Салага, как жизнь хороша?
– спросил Сыч, медленно вдыхая и выдыхая воздух.
– Чую.
– он и сам пил теплый ночной воздух, отдыхая от пороховой гари, выстрелов и страха за свою бесценную жизнь.
– Никого не ранило?
– деловито осведомилась Анька, - Может, в броник попали или синяк оставили?
– Не, все в порядке.
– Сыч дышал, закрыв глаза и кайфовал, - Не считая того, что у меня руки - как отбивные. По щиту прилетает очень больно.
– Ну, смотрите сами. У меня аптечка с собой, если что.
– Так ты, оказывается, не только водитель, но еще и медик?
– удивленно спросил Салага.
– Ага-а. Медик.
– лениво отозвался вместо неё Сыч, продолжая с наслаждением дышать полной грудью - Хоть и не хирург, но раны штопает ого-го.
– А что, у вас ранили кого-то?
– Разумеется, причем, не один раз.
– Сыч поглядел на Салагу, - Помню, как меня первый раз подстрелили. Кровищи, как с порося. Повезло, правда, что не задели ничего жизненно важного. Случай был - ну вообще, хоть картину пиши. Темная квартира, я сижу на табуретке в центре кухни, на пол газеток подстелил, чтоб линолеум не запачкать, Анька настольную лампу принесла, чтоб на спину мне светить... Зашивает меня, я типа кашляю, чтоб от боли не орать. Анька плачет, и ее слезы соленые мне прямо в рану капают... Да-да, Ань, не отворачивайся, всё так и было. Плачет, значит, зашивает и говорит сквозь слёзы: "Ну зачем ты это делаешь? Зачем под пули лезешь?". Ну чисто нуарное кино.
Анька обиженно отвернулась. Сыч, видимо, рассказал нечто, о чем ей не хотелось вспоминать.
– Любит она меня, дурака.
– Сыч с лукавым прищуром глядел на Анькину спину, - Что нашла только?...
– Заткнулся бы ты, - прошипела Анька, поворачиваясь, - А не то я...
– Извини-извини!
– Сыч примирительно поднял ладони, - Я не хотел ничего такого...
– Да пошел ты! Не хотел он!
– Анька снова завелась с пол-оборота, - Вечно ты ничего не хотел! Даже когда открытым текстом предлагали, не хотел! Тоже мне... "Сыч наш тоже вертолёт - х..й большой, а не встает"!
– Оу...
– Салага никак не рассчитывал узнать такие подробности из личной жизни боевых товарищей, - Я, наверное, пойду пройдусь.
– Стой. На. Месте.
– процедила Анька с такой злостью, будто ядом плюнула, и, резко повернувшись на каблуках, пошла к машине, села в кабину, и включила радио, запевшее что-то нерусское.
– Что это с ней?
– Отойдёт.
– пожал плечами Сыч, - Пошли-ка за пивом сходим...
Вернувшись с пакетами, издающими "звяк-звяк", Сыч и Салага заглотили мигом по бутылке - даже и не заметили ,как проскочила.
– А ведь еще вчера я не пил...
– Салага отрывал кусочки от этикетки и бросал себе под ноги.
– Ага, и не трахался, наверное.
Салага покраснел и что-то промямлил, но Сыч его перебил:
– Да ладно тебе! Видел я, как ты ту деваху охомутал. Она и мявкнуть не успела.
– Сыч заржал и, открыв еще одну бутылку, передал ее Салаге, - Подкатил, как настоящий мачо, танцы, угощение, все дела.
– Да?.. А я не помню.
– Салага забрал пиво и присосался к горлышку с грустным видом.
– Ну дык... Виски с водкой - это вам не гондон надуть.
– Ты специально меня так напоил?
– Разумеется. Тебе до нервного срыва оставалось 5 минут.
– Сыч усмехнулся, - Уж я-то в этом почти эксперт.
Молчали. Пили холодное пиво и теплый воздух, наполненный неповторимым ароматом ночных улиц. Свежего воздуха, пыли, и испаряющейся с асфальта воды, которой щедро орошали дорогу машины-поливалки.
– Слушай, Сыч... Я уже спрашивал об этом, но ты так и не ответил. Что с тобой такое стряслось, что тебя в психушку упекли?