Комедиантка
Шрифт:
— О, благословенны руки, монету дающие! — комично провозгласил парень, шаркнул башмаками и убежал, подпрыгивая от радости.
— Приготовить сцену для репетиции! — распорядился режиссер и стал ждать на веранде.
Труппа понемногу собиралась. Актеры молча здоровались и расходились по садику.
— Добек! — остановил режиссер высокого мужчину, направляющегося прямо к буфету. — Налакаешься с утра, а потом на репетиции тебя не слышно, суфлируешь псу под хвост!
— Пан режиссер! Приснилось мне, будто ночь… колодец… я спотыкаюсь…
— Не заговаривай зубы. Пьешь сутра до ночи.
— А все оттого, что не могу пить как люди — с вечера до утра. Холодно… премерзкий холод!
— Велю подать тебе чаю.
— Я здоров, пан Топольский, а травку принимаю только во время болезни. Это все травка. Herba teus, team или herbatum. [5] Фруктовый сок, экстракт, ржаной корень — все это для нормального человека, а я таковым лишь мечтаю быть, пан режиссер.
5
Различные формы прилагательного «травяной». Персонаж щеголяет школьной латынью.
И Добек отправился в буфет.
В этот момент появился директор.
— Подобрал кого-нибудь на роль Нитуш? — поздоровавшись, спросил он режиссера.
— Не совсем. Ох, эти бабы… Есть три кандидатки на Нитуш.
— Добрый день, директор! — приветствовала его одна из звезд труппы, красавица Майковская. На ней было светлое платье, на плечах светлая шелковая накидка, на голове белая шляпа с огромным страусовым пером. Цвет лица, розовый от сна и от искусно наведенных румян, большие голубые глаза, полные накрашенные губы, гордая осанка и классически правильные черты лица. В театре она играла первые роли.
— Идем, директор, дельце есть.
— Всегда к вашим услугам. Что, денег? — с тревогой спросил директор.
— На этот раз… нет. Что будете пить?
— Хо-хо! Прольется чья-то кровь! — произнес директор, мелодраматически воздев руки.
— Скажите, что вы будете пить?
— Право, не знаю. Может, коньяку, но…
— Жены боитесь? Она же не играет в «Нитуш».
— Верно, но…
— Коньяк и закуску на второй стол. Ну как, директор, разрешите Николетте сыграть Нитуш? Прошу вас, для меня это очень важно. Я вас, Цабинский, никогда ни о чем не прошу…
— Это уже четвертая! Боже, сколько я настрадался от женщин!
— Кто же претендует на роль?
— Качковская, директорша, Мими, теперь еще Николетта.
— Повторить! — потребовала Майковская, постучав рюмкой о поднос. — Надо дать роль Николетте. Я уверена, что она не согласится: с ее деревянным голосом можно только танцевать, а не петь. Но в том-то и дело, что роль все же надо дать ей.
— Я уж не говорю про свою бабу, но и Мими и Качковская оторвут мне голову.
—
Цабинский понимающе усмехнулся.
— Только никому ни слова. Увидите, что будет. При нем она для виду примет роль — порисоваться. Хальт тут же устроит проверку и завалит ее… при всех; потом придется отобрать у нее роль и отдать другой.
— Страшна твоя ненависть.
— Ба, в ней наша сила.
Они пошли в зал, где актеры уже собрались в ожидании репетиции.
В первых рядах партера группами сидели актеры и актрисы. Пока в оркестре настраивали инструменты, актеры разговаривали, смеялись, шутили и жаловались на свою судьбу.
За столиками на веранде собиралась публика. Со всех сторон доносились нестройные голоса, звон тарелок, скрип стульев. Облака папиросного дыма поднимались под самую крышу. Устанавливался привычный ритм многолюдного ресторана.
Вошла Янка Орловская, села за один из столиков, подозвала официанта:
— Простите, директор театра уже здесь?
— Да, здесь!
— Который из них?
— Что вам угодно?
— Извините, который из этих господ Цабинский?
— На седьмой четыре водки! — крикнул кто-то из посетителей.
— Сию минуту!
— Пива!
— Который из этих господ директор? — терпеливо переспросила Янка.
— Сию минуту к вашим услугам! — отвечал официант, бегая от одного столика к другому и принимая заказы.
Янка чувствовала себя неловко. Казалось, что все, даже официанты, скользившие с грудами тарелок и кружек, наблюдают за ней. Янке стало как-то не по себе. Сидела она довольно долго, пока не вернулся официант. Он поставил перед ней заказанный кофе.
— Хотите видеть директора?
— Да.
— Вот тот, в первом ряду, толстый, в белой жилетке. Видите?
— Вижу. Благодарю вас.
— Позвать?
— Нет. Он же занят.
— О, пустяки.
— А эти господа, с которыми он беседует?
— Тоже наши, актеры.
Янка заплатила за кофе. Официант долго искал сдачу, но, заметив, что Янка смотрит в другую сторону, поклоном поблагодарил за чаевые.
— Я позову его…
— Хорошо, но после того, как он останется один…
— Понимаю! — сказал официант, ухмыльнулся и отошел.
Янка торопливо допила кофе и направилась к сцене. Она прошла мимо директора и бегло взглянула на него, отметив про себя анемичную бледность неприятного лица с синеватыми пятнами. Окружавшие его актеры произвели на девушку впечатление благородных людей. Внешность, манеры, непринужденный смех — все говорило о том, что это натуры возвышенные, с какими до сих пор Янке не приходилось встречаться. Она стала прислушиваться к их разговору.