Комедиантка
Шрифт:
— Я рада любому совету; у меня ведь здесь никого нет, люди новые, и я не всегда знаю, как поступить. Помогите, очень прошу вас!
— Нужно его немножко подпоить, тогда экзамен пройдет как по маслу.
Янка посмотрела на собеседницу с удивлением, она не поняла, о чем речь.
Старуха снисходительно улыбнулась.
— Вижу, что непонятно! Ну, раз не понять таких простых вещей, нечего и соваться в театр!..
— Я ведь говорила с директором… Он обещал. Что же еще нужно?
—
И старуха таинственно прошептала Янке на ухо:
— Идем в уборную, растолкую что к чему…
Она потянула Янку за собой и привела ее в костюмерную. Закалывая на манекене платье, она сказала:
— Надо нам познакомиться.
— Орловская, — назвала себя Янка.
— Псевдоним или фамилия? — спросила та, пожимая ей руку.
— Фамилия, — отвечала Янка, подумав, что, может быть, лучше было бы взять какой-нибудь псевдоним.
— Моя фамилия Совинская. Могу быть полезна во многом. Хоть здесь я только театральная портниха, но, случается, занимаюсь и кое-чем другим. У моей дочери галантерейный магазин; потребуется что, прошу к нам…
Голос ее становился все вкрадчивее, теперь она уже льстиво улыбалась, явно стараясь войти в доверие.
— Простите, а как же с этим… с дирижером?..
— Нужно ему купить коньяку. Ну, еще пиво, закуска — этого, пожалуй, хватит, а если мало, тогда уж сам скажет…
— Сколько же это будет стоить?
— Пожалуй, на три рубля можно угостить как следует. Дайте мне, я все устрою. Нужно идти, уже пора.
Янка дала старухе деньги. Совинская вышла и через какие-нибудь четверть часа прибежала запыхавшись.
— Ну, все в порядке! Ступайте, он ждет.
За рестораном находилась комнатушка с пианино, где прослушивали голоса и давали частные уроки. В этой комнате, красный как рак, сидел и сопел Хальт. Он уже ждал Янку.
— Мне говорил про вас Цабинский… — начал он. — Что вы можете петь? Уф! Как жарко! Приоткрой окно, — обратился он к Совинской.
Янку беспокоили хриплый голос дирижера и его пьяное, разгоряченное лицо, но она села за пианино, еще не зная, что выбрать.
— О! Вы играете? — удивился Хальт.
— Да, — ответила Янка и начала играть вступление к какой-то музыкальной пьесе, не замечая знаков Совинской.
— Спойте что-нибудь… Мне нужно услышать ваш голос… Может, вы и соло петь можете?
— Пан дирижер… У меня призвание к драме, к комедии, но не к опере.
— А мы и не говорим про оперу…
— Про что же?
— Про это… про оперетту! — выпалил он, задорно хлопнув себя по колену. — Пойте! А то расплавлюсь от жары, да и времени нет.
Дрожащим от волнения голосом Янка запела балладу Тости. [7] Дирижер слушал,
Когда Янка закончила, он отозвался:
— Хорошо, мы берем вас. Ну, бегу, а то совсем запарился.
— Может, пан дирижер с нами… чего-нибудь выпьет? — несмело спросила Янка, поняв наконец знаки Совинской.
7
Тости Франческо Паоло (1846–1916) — итальянский композитор, автор популярных в свое время песен.
Хальт поломался для приличия, потом согласился. Старуха велела официанту принести полбутылки коньяку, три кружки пива и закуску. Выпив свое пиво, она тут же ушла, сославшись на то, что забыла что-то в костюмерной.
Хальт придвинулся со стулом к Янке.
Девушка, смущенная его обществом, молчала, не зная, о чем говорить.
— Гм! У вас есть голос… приятный голос! — сказал дирижер, положив ей на колено свою огромную красную лапу. Другой рукой он доливал в пиво коньяк.
Неприятно пораженная такой фамильярностью, Янка чуть-чуть отодвинулась.
— Вы можете хорошо устроиться… Я помогу вам. Хальт залпом осушил кружку.
— Если вы, пан дирижер, будете так добры… — прошептала девушка и отодвинулась еще больше, почувствовав на своем лице горячее пьяное дыхание и липкий, мутный взгляд.
— Постараемся… Я займусь вами!
Хальт тут же без церемоний, которых он не терпел, обнял Янку за талию и притянул к себе.
Янка оттолкнула его с такой силой, что он упал на стол, а сама отскочила к двери и уже готова была закричать.
— Фи, останься… Дуреха, не уходи! Хотел помочь тебе, но, раз ты такая, просидишь в хоре до самой смерти!
И, допив коньяк, он ушел.
На веранде сидели Цабинский с режиссером.
— Ну, как голос? — спросил директор: он видел, как Янка входила в кабинет.
— Есть! Эта нотка еще не сорвана, — сострил Хальт и расхохотался.
— А взять можно? — вмешался Топольский.
— Попробуй. Только предупреждаю, эта невинность знает себе цену.
— Проверил?
— Предпочитаю пивной бочонок, нежели девицу… Гарсон! Пива!
— Сопрано?
— Ха-ха! Неслыханное дело… альт!
Около часа сидела Янка в кабинете и все не могла успокоиться, унять негодование, охватившее ее с такой силой, что она готова была тут же бежать к Хальту и первым попавшимся предметом разбить ему голову.
Случившееся казалось ей таким мерзким и подлым, что слезы стыда и горькой обиды застилали глаза. Становилось дурно при мысли, что это могло произойти с ней, с Янкой Орловской!