Комедианты
Шрифт:
– Говорят, его не видно уже месяца три. Даже не подходит к дворцовым окнам поглазеть на оркестр. Кто знает, может, он давно умер. Если, конечно, он может умереть своей смертью, а не от серебряной пули. В прошлое и позапрошлое плавание нам пришлось отменить остановку в Кап-Аитьене. В городе военное положение. Он слишком близко к доминиканской границе, и нас туда не пускают. – Он набрал воздуху и стал надувать следующий презерватив. Кончик вздулся, как опухоль на черепе, и каюту наполнил больничный запах резины. – А что вас заставляет туда возвращаться?
– Не так-то просто бросить гостиницу, которая тебе принадлежит.
– Но вы ее бросили.
Я не собирался посвящать казначея в свои дела. Побуждения мои были слишком интимными и слишком серьезными, если можно назвать серьезной запутанную комедию нашей личной жизни. Он надул еще один capote anglaise [10] , и я подумал: «Ей-богу, есть, наверно, какая-то сила, которая придает всему, что с нами происходит, унизительный характер». В детстве я верил в христианского бога. Жизнь под его сенью была делом нешуточным: я видел его карающую длань в каждой трагедии. Я видел его сквозь lacrimae rerum [11] , и она так же искажала его очертания, как шотландские туманы превращают карликов в великанов. А теперь, когда жизнь подходила к концу, верить в него – да и то не всегда – мне позволяло только чувство юмора. Жизнь – это комедия, а вовсе не трагедия, к которой меня готовили, и мне казалось, что всех нас на этом судне с греческим названием (почему голландская компания дает своим судам греческие имена?) гонит к смешной развязке какой-то властный шутник. Как часто я слышал в толпе, выходящей из театра на Бродвее или Шэфтсбери-авеню: «Ну и смеялся же я… До слез!»
10
презерватив (фр.)
11
мировая скорбь (лат.)
– Что вы думаете о мистере Джонсе? – спросил судовой казначей.
– О майоре Джонсе? Ну, эту заботу я предоставляю вам и капитану.
Было ясно, что с ним тоже советовались. Быть может, моя фамилия Браун заставляла меня острее воспринимать комедию, которая разыгрывалась вокруг Джонса.
Я взял огромную сосиску из рыбьего пузыря и спросил:
– А вы когда-нибудь пользуетесь этими штуками по прямому назначению?
Казначей вздохнул:
– Увы, нет. Я уже не в тех годах… Чуть что, в у меня начинается crise de foie. [12] Стоит мне поволноваться.
12
приступ печени (фр.)
Казначей сделал интимное признание и в ответ ожидал от меня того же, а может быть, капитану требовалось собрать сведения и о моей персоне и казначей решил, что ему представился случай их получить.
Он спросил:
– Как такой человек, как вы, мог вообще поселиться в Порт-о-Пренсе? Каким образом вы стали hotelier? Вы совсем не похожи на hotelier. Вы похожи на… на… – но тут у него не хватило воображения.
Я засмеялся. В вопросе его не было ничего нескромного, но ответ на него я предпочитал держать про себя.
На другой день капитан оказал нам честь с нами отужинать, его примеру последовал и главный механик. Мне кажется, между капитаном и главным механиком всегда существует соперничество – ведь они несут одинаковую ответственность за судно. И пока капитан столовался отдельно, главный механик тоже нас избегал. А сегодня они оба, как равные, сидели под сомнительными воздушными шарами – один во главе стола, другой в противоположном его конце. В знак прощания подали лишнее блюдо, и все пассажиры, за исключением Смитов, пили шампанское.
Казначей вел себя в присутствии начальства необычайно сдержанно (по-моему, ему очень хотелось уйти в темноту на мостик к первому помощнику и подышать на свободе свежим морским воздухом), а капитан и главный механик тоже были слегка подавлены торжественностью обстановки и словно священнодействовали. Миссис Смит сидела по правую руку от капитана, я – по левую, но присутствие Джонса мешало нам свободно разговаривать. Меню тоже не помогало веселью – по случаю торжества голландцы дали волю своему пристрастию к жирным мясным блюдам, и тарелка миссис Смит то и дело попрекала нас своей пустотой. Впрочем, Смиты навезли с собой из Соединенных Штатов множество каких-то бутылок и банок, которые всегда обозначали их места за столом, как буйки на реке. Очевидно, они считали, что поступаются своими принципами, когда пьют такую подозрительную смесь, как кока-кола, и сегодня, попросив горячей воды, готовили свои собственные напитки.
– Я слышал, что после ужина нас ждет какое-то представление, – уныло сказал капитан.
– Нас тут немного, – пояснил казначей, – но мы с майором Джонсом решили, что надо как-то отметить прощальный вечер. Конечно, наш кухонный оркестр что-нибудь сыграет, и мистер Бэкстер обещал нам кое-что изобразить…
Мы с миссис Смит обменялись недоуменным взглядом. Какой еще мистер Бэкстер? Неужели у нас на пароходе кто-то едет зайцем?
– Я попросил мистера Фернандеса поддержать нас, и он охотно согласился, – с жаром продолжал казначей. – А на прощание мы споем «Олд Лэнг Сайн» [13] в честь наших пассажиров англосаксонского происхождения.
13
шотландская песня на слова Р.Бернса (в переводе С.Маршака «Застольная» – «Забыть ли прежнюю любовь в дружбу прежних дней»)
Нас во второй раз обнесли жареной уткой, и Смиты, чтобы составить нам компанию, положили себе на тарелки что-то из своих баночек и скляночек.
– Простите, миссис Смит, – не выдержал капитан, – что вы пьете?
– Бармин с горячей водой, – сообщила ему миссис Смит. – Муж предпочитает по вечерам истрол. А иногда – векон! Ему кажется, что бармин действует на него возбуждающе.
Капитан кинул испуганный взгляд на тарелку миссис Смит и отрезал себе кусок утки. Я спросил:
– А что вы едите, миссис Смит? – Мне хотелось, чтобы капитан почувствовал комизм положения.
– Ну уж вам ли это не знать, мистер Браун! Вы же видели, я ем это каждый вечер, в одно и то же время. Питательную кашицу из бересты, – пояснила она капитану.
Он положил нож и вилку, отодвинул от себя тарелку да так и остался сидеть, понурив голову. Сначала я подумал, что он произносит благодарственную молитву, но, по-видимому, он просто боролся с тошнотой.
– Я закушу орехолином, – сказала миссис Смит, – если у вас не найдется кефира.
Капитан хрипло откашлялся, отвел от нее глаза и оглядел стол; он содрогнулся, увидев мистера Смита, который ковырял вилкой сухие коричневые зерна, и перевел суровый взгляд на безобидного мистера Фернандеса, словно тот был за все это в ответе. Потом он объявил официальным тоном:
– Завтра во второй половине дня мы прибываем, надеюсь, к четырем часам мы уже будем на месте. Советую побыстрее пройти таможенный досмотр, в городе обычно выключают свет около половины седьмого.
– Почему? – спросила миссис Смит. – Наверно, это всем неудобно.
– Из соображений экономии, – сказал капитан и добавил: – Сегодня по радио передавали не очень веселые новости. Сообщают, что повстанцы перешли границу Доминиканской Республики. Правительство утверждает, будто в Порт-о-Пренсе спокойно, но я советую тем из вас, кто там останется, поддерживать как можно более тесную связь со своими консульствами. Я получил приказ быстро ссадить пассажиров и сразу же плыть в Санто-Доминго. Задерживаться для приемки груза я не буду.