Комедии
Шрифт:
Менгоне. У Оливетты?!
Чекко. Хотел итти к Гитте, но с помощью нескольких любезностей я заставил его отказаться от этой мысли.
Менгоне. Значит, не нужно охоты на медведя.
Марконе. Не нужно и гусиной шеи.
Нардо. Здесь речь идет о чести и о добром имени.
Чекко. Он угрожает, кричит, принимает высокомерный тон.
Нардо. Сейчас же нужно думать о лекарстве.
Марконе. Что же вы думаете делать?
Нардо.
Марконе. Я бы сказал…
Нардо. Давайте устроим заседание общины.
Паскуалотто. Как раз и мы все здесь.
Чекко. Ружье, ружье — вот что!
Нардо. Здесь нужна политика. Погодите… Эй, слуги, дайте стулья. Никого нет? Придется взять самим.
Каждый идет за своим стулом, приносит и ставит его; все садятся.
Чекко. Нельзя было, что ли, разговаривать без этих стульев?
Нардо. Нет, синьор. Когда речь идет о важных делах, нужно сидеть, а эти стулья как будто подсказывают хорошие советы.
Менгоне. Действительно. За столько лет они слышали так много совещаний, что, пожалуй, разберутся лучше, чем мы сами.
Нардо(сплевывает и собирается с мыслями; все смолкают). Славная и древняя община! Будучи поставлены в известность одним из наших любезнейших боковых о том, что синьор молодой маркиз пытается распространить свои феодальные права на наших женщин, живущих в вотчине, мы должны подумать, как оградить владение нашей чести и долины нашего доброго имени. Поэтому думайте, советуйте и говорите, достойные члены нашей славной и древней общины.
Чекко. Мое скромное мнение таково, что следует покончить дело так, чтобы не вдаваться ни в расходы, ни в долгие разговоры: пустить в него добрую пулю. И я предлагаю взять это дело на себя от имени всей нашей славной и древней общины.
Менгоне. Нет, дорогой мой боковой товарищ, это не годится. Не нужно обагрять наши руки в крови нашего помещика. Я бы думал скорее — впрочем, я готов согласиться и с другими, — что нужно пойти ночью и подпалить дом, где он живет.
Марконе. Нет, это тоже неладно. В огне могут погибнуть другие обитатели дома, ни в чем не виноватые.
Паскуалотто. А мне кажется, что с ним нужно поступить так же, как с ягнятами, которых мы хотим лишить способности быть производителями.
Нардо. Понимаю. Теперь я скажу. Прежде чем прибегать к ружью, или к огню, или к ножу, посмотрим, нельзя ли добиться цели при помощи политики. Пойдемте все к маркизе матери. То, что не удастся одному, удастся другому. Я пойду первый, потому что я центральный депутат, за мною — боковые. Если ничего не удастся с матерью, попробуем с сыном. Если ни добром, ни угрозами не сумеем получить то, что нам нужно, обратимся к огню, к ружью, к ножу, во имя спасения нашей славной и древней общины.
Менгоне. Очень хорошо.
Марконе.
Паскуалотто. Я согласен.
Чекко. Делайте, как хотите. Только увидите, что без пули не обойдемся.
Нардо. Идемте. Да здравствует наша община! (Уходит.)
Чекко. Да здравствует честное ружье! (Уходит.)
Менгоне. Чтобы снять пятно с нашего доброго имени, нет ничего лучше, чем огонь. (Уходит.)
Паскуалотто. А я говорю, что если устроить с ним штучку, как с ягнятками, наши женщины были бы вне опасности.
ДЕЙСТВИЕ III
СЦЕНА 1
Комната.
Маркиза Беатриче и Розаура.
Беатриче. Ну, подойдите же ко мне, Розаура! Говорите со мною откровенно, — ведь это свойственно вашему характеру; и с моей стороны вы встретите ту же откровенность. Давайте обе сбросим маски и побеседуем о нашем деле без околичностей.
Розаура. Синьора, я не употребляю во зло свободу, которую вы мне предоставляете, и раз вам это угодно, я буду говорить.
Беатриче. Каковы ваши притязания?
Розаура. Они подсказываются мне моим происхождением и голосом совести.
Беатриче. Значит, вы решились обратиться к его величеству?
Розаура. Прежде чем обратиться к монарху, я хочу прибегнуть к другому суду.
Беатриче. Какой же это суд?
Розаура. Это — суд вашего сердца. В вас есть сострадание и есть справедливость. Вы знатного рода, мысли ваши не могут не быть благородными, а ваша, доброта видна в том, как вы ко мне относитесь. Вы знаете, на чем я строю свои притязания, и вам известно, каковы мои права на эту землю. Я не думаю, чтобы вы хотели видеть меня сломленной несправедливостью, и потому вы сами будете моей защитой, моим адвокатом, моей покровительницей. Если бы я не была уверена в вас, я бы не раскрыла так легко своего сердца. Наоборот, я стала бы играть роль, притворяться, льстить вам. Но я вас знаю — и доверяюсь вам. Мое сердце на моих устах, и я у вас самой прошу справедливости, совета, ободрения.
Беатриче. Ну вот! Когда вы изложили мне ваше дело, я скажу вам свое решение. Хотите?
Розаура. Говорите. Жду с нетерпением!
Беатриче. Вы — наследница имения Монтефоско.
Розаура. А ваш сын?
Беатриче. Ему нельзя будет владеть им дальше, если он не захочет прослыть захватчиком.
Розаура. Значит, я могу надеяться получить это имение?
Беатриче. Не облеченный властью судья не может обещать вам больше.