Коминтерн и мировая революция. 1919-1943
Шрифт:
В других областях политики испанская программа была очень близка программе пролетарской диктатуры. Кроме полного освобождения всех испанских колоний, право на самоопределение, то есть свободный выход из состава Испании, предоставлялось Каталонии, Бискайскому заливу и Галиции. Должна была быть создана Красная армия, а вооруженные силы прежнего режима надо разоружить и расформировать. Также выдвигалось требование о «пролетарской солидарности» с угнетаемыми народами и о «братском союзе» с СССР. По этим пунктам в материалах Коминтерна высказывается единодушное мнение для всех стран этого типа.
В заключение снова необходимо подчеркнуть, что существует определенное противопоставление этого нового, предложенного Коминтерном типа «буржуазно-демократической» революции классической буржуазной революции, описанной Марксом. Правящий класс и институты управления отличаются в этих типах революции: демократическая диктатура пролетариата и крестьянства осуществляется коммунистической партией через советы,
Важность решительного изменения Коминтерном буржуазно-демократического этапа революции, описанной Марксом, нельзя отрицать. Говоря языком простых цифр, Коминтерн предназначил большинству человечества путь к социализму и коммунизму через предварительный «буржуазно-демократический» этап революции под контролем коммунистов. Читатель вспомнит, что Коминтерн предназначал такой тип революции под контролем коммунистов не только для стран, которые мы сейчас обсуждаем, но также и для стран третьего типа – колониальных, полуколониальных и зависимых. Например, девятый пленум ИККИ в резолюции по китайскому вопросу сослался на существующий «буржуазно-демократический» этап революции89, который должны были возглавить коммунисты, а не «буржуазные демократы». Население таких стран, в которых первоначально должна была произойти «буржуазно-демократическая» революция, было огромным по численности. По оценке одного теоретика Коминтерна в 1928 году, три четверти человечества «пришли бы к диктатуре пролетариата только в процессе перехода от демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Понятно, какое большое значение в этих странах придавалось вопросу об этапах, предшествовавших пролетарской революции»90. Очевидно, насколько сильно противоречие, существующее между «буржуазно-демократической» революцией, описанной Марксом, и предложенной Коминтерном.
По одной проблеме в материалах Коминтерна выражалось полное согласие: то, что «буржуазно-демократическая» революция в низшем типе обществ со средним уровнем развития капитализма не представляла завершающую фазу, а лишь была временным предварительным этапом, который должен был привести к заключительным этапам – социализму и коммунизму. Как же тогда должен произойти такой переход?
Сначала надо сказать несколько слов о формах этого весьма важного переходного периода. До 1928 года и в проекте программы Коминтерна было две формы перехода, основанные на интерпретации Лениным российского революционного движения в 1905 году и еще раз в 1917 году. Мингулин, автор, который цитировался ранее, описал эти формы перехода в своей важной статье, в которой он обсуждал вопрос о «перерастании» «буржуазно-демократической» революции в социалистическую революцию. В 1905 году Мингулин объяснял, как Ленин определял процесс «перерастания»: «Диктатура пролетариата и крестьянства нужна была Ленину не для того, чтобы, завершив победу революции над царизмом, закончить на этом революцию, а для того, чтобы продлить как можно больше состояние революции и, дав для этого время пролетариату просветиться политически, – начать прямой переход к социалистической революции»91.
В 1917 году Мингулин снова объяснял позицию Ленина о второй форме перехода, появившейся в ходе русской революции 1917 года:
«Суть второй формы состоит в этом, что буржуазная революция, осуществленная массами рабочих и крестьян, завершает первый этап, дав власть буржуазии, и существует после восстания вместе с этой властью и, в некотором отношении, подчиняет ее с помощью революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства в форме советов, в рамках которых революционный пролетариат ведет борьбу... за пролетарскую революцию»92.
Мингулин сетовал на то, что проект программы признавал только план Ленина 1905 года, игнорируя при этом систему «двоевластия», существовавшую с марта до ноября 1917 года. Кроме того, он говорил, что Ленин настаивал на возможности других форм перехода93. Но вероятность повторения модели российского революционного движения в 1917 году и отличительного признака этого движения – двоевластия, то есть сосуществования Временного правительства и Советов, – не рассматривалась серьезно Коминтерном. По мнению руководства Коминтерна наиболее вероятно то, что коммунистическая партия: 1) достигнет гегемонии в «буржуазно-демократическом» революционном движении против феодализма; 2) захватит полную власть, не разделяя ее даже временно с другими враждебными группами; 3) выполнит
Что фактически должно было произойти во время процесса перехода или «перерастания» «буржуазно-демократической» революции под руководством коммунистов в «социалистическую пролетарскую» революцию? Трудно понять природу перехода. В течение некоторого времени после захвата власти необходимо завершить поставленные задачи «буржуазно-демократической» революции. И в какой-то момент после захвата власти надо было начинать решать новые задачи «социалистической пролетарской» революции. Двусмысленности появляются в результате многочисленных утверждений в материалах Коминтерна, с одной стороны, что существовало два различных этапа, каждый с его собственным набором особых задач, и, с другой стороны, что эти этапы и задачи непостижимым образом сольются друг с другом в момент захвата власти коммунистами. Таким образом, время от времени Коминтерн, казалось, выступал за вариант A: существование двух отличных, независимых друг от друга, последовательных стадий социально-экономического развития; и большое беспокойство высказывалось по поводу смешивания этих этапов. В других случаях он, казалось, настаивал на том, что эти два этапа не отделены «китайской стеной», и они расценивались как вариант B, то есть интегрированными частями единого процесса социальных изменений, которые по сути были меньше «буржуазно-демократическими» и больше «пролетарскими социалистическими». Независимо от стоявших задач, именно коммунистическая власть стремится решить эти задачи, а коммунистическая власть (по Марксу) ограничена «пролетарским социалистическим» этапом.
Настойчиво подчеркивается, что на этапе А должны существовать явные различия между этими двумя фазами. Такая настойчивость была частично продиктована желанием избежать обвинений в троцкизме. Этот термин использовался здесь для осуждения тех усилий, которые были направлены на сокращение буржуазно-демократического этапа социально-экономического развития тех стран, которым приписывалась «буржуазно-демократическая» революция с помощью незамедлительного установления коммунистической диктатуры и внедрения социалистической программы. Но на этапе B настойчивое желание соединить эти два этапа позволило Коминтерну ввести меры социалистического характера на том этапе, который Маркс охарактеризовал как крайне несоциалистический и определенно не возглавляемый коммунистической партией. На этом этапе также разрешался быстрый переход к социализму.
Полагали ли лидеры Коминтерна, что между этапами A и B существовало какое-нибудь реальное различие? Если проанализировать речь Бухарина на VI конгрессе при обсуждении проекта программы, то можно увидеть, что противоречивые понятия были выражены даже в словах этого ведущего теоретика. «Соединение этих [двух этапов] в один, – предупреждал он, – вовсе не в ленинской традиции; это – троцкистская интерпретация самой чистой воды»95. Все же он утверждал, что с момента учреждения демократической диктатуры пролетариата и крестьянства она начинает перерастать в пролетарскую диктатуру96.
В конечном итоге, учитывая социалистическую направленность экономической программы демократической диктатуры, казалось бы, что этап B более, чем этап А, соответствовал общей концепции Коминтерна относительно модели развития стран со средним уровнем развития капитализма, относящимся ко второй, низшей группе97.
Что обусловливает темп перехода от «буржуазно-демократической» революции к «пролетарско-социалистической»? Программа говорит, что эта категория стран имеет возможность «более или менее быстрого» перехода98. Конечно, предполагалось, что этот этап будет более быстрым, чем переходный период, необходимый для колоний, которые начнут путь к социализму с более низкой стадии развития. Лидеры Коминтерна в попытке описать предпосылки процесса «перерастания» ссылаются на такие факторы, как: 1) степень возрастания гегемонии коммунистической партии и пролетариата в революционном движении; 2) «зрелость» движения (это, возможно, то же самое) и 3) и тот факт, созрели ли экономические предпосылки для социалистического строительства. Многие авторы предвкушали классовую борьбу, в ходе которой часть союзников пролетариата, то есть коммунистической партии, либо покинет ее, либо будет колебаться99. Весьма вероятно, что решающим фактором, определяющим темп процесса «перерастания», явилась бы помощь извне, то есть от уже существующих коммунистических диктатур. Неизбежные тесные экономические контакты с СССР и любым социалистическим блоком будущего, конечно, облегчили бы процесс перехода. Как было указано ранее, все коммунистические диктатуры должны были образовать тесный политический и экономический альянс.