Коммуналка 2: Близкие люди
Шрифт:
Вились длинные волосы.
Сияли глаза. Щеки, тронутые румянцем, алели, как и губы. И Свят не способен был отвести взгляда от этих губ. По нижней скользнул язычок, а в глазах мелькнуло что-то такое… донельзя довольное.
— Конечно, — Свят улыбнулся как можно более глупо. — Будем рады… торт…
— Мне так неудобно…
Торт она ему отдала.
И пальтецо розовое расстегнула сама, пуговичку за пуговичкой, медленно, дразня, будто вовсе даже не пальто снимала.
Хороша.
Просто-таки великолепна.
— …за то происшествие… я еще не вполне способна контролировать… вы не представляете, до чего непросто быть ведьмой!
— Не представляю, — согласился Святослав.
Пальто медленно соскользнуло с плеч, и ведьмочка осталась в одном легком, слишком уж легком платьице. Бледно-голубое, короткое, позволяющее оценить и тонкость талии, и округлость груди, изящество линий…
— Недавно купила. Мне идет?
— Несказанно, — Святослав ничуть не покривил душой. Платье было хорошо, да и ведьма умела его носить. Ведьмы многое умеют.
— Тогда идемте? — она по-хозяйски подхватила Свята под руку, и прикосновение это позволило ощутить эхо силы, чуждой, неправильной, тщательно скрываемой в хрупком этом теле.
Мощной.
Значит, все идет так, как должно. Правда, легче от понимания сего факта не стало.
Нисколько.
Ведьму хотелось убить.
Прежде Астре никогда и никого не хотелось убить, даже тех, кто ее обижал. Убежать, спрятаться, скрыться ото всех — да. Убить…
Она представила, как впивается когтями в это прехорошенькое личико, как раздирает его до крови, и сама удивилась своей кровожадности.
А ведьма, наверное, почувствовала.
Обернулась.
Подмигнула так, понимающе, будто догадывалась о недостойных этих мыслях.
— А еще, представляете… — ее голос звенел, перебивая прочие голоса.
— Стерва, — тихо сказала Ниночка, опускаясь на соседний стул. — Ишь… и не стыдно ей чаровать?
— Думаешь? — Калерия наблюдала за супругом, который, как и прочие мужчины, не спускал с ведьмочки взгляда. И вилка, зажатая в ее руке, казалась вполне себе оружием.
— Чувствую, — Ниночка дернула плечиком. — А еще она точно знает, что делает.
— Но это же…
— Запрещено? — фыркнула Ниночка, подхватив бутерброд с икрой, который проглотила, не жуя. — Многое запрещено. Главное ведь не в законе, главное, чтобы жалоб не было. А она уверена, что не будет. Дура.
— Почему дура? — поинтересовалась Эвелина, которая наблюдала не столько за ведьмой, сколько за своим генералом, который…
…которого Астра сумела-таки разглядеть.
…интересно, она знает?
Или догадывается? А если нет, то… стоит ли говорить? Сейчас, когда генерал сменил костюм и избавился от амулетов, Астра видела многое, но понятия не имела, что делать с увиденным.
Сказать?
Или не вмешиваться.
— Потому что рискует. Чего ради? — Ниночка
— Суп с котом, — проворчала Виктория, глядя в рюмку.
Как-то так получилось, что теперь на одном конце стола сидела ведьма, окруженная толпой поклонников, а на другом — женщины.
— Ай, не обращай внимания… твой поплыл? Гони его в шею. От одной ведьмы поплыл, и от другой, и потом вообще… если хотите знать, это чушь полная. Конечно, очарование по мозгам бьет, но не до такой степени, чтобы их вообще отключить. Поэтому, если мужик начинает ныть, что он, дескать, кругом невиновный, это все ведьма проклятая опутала, не верьте. Врет.
Это Ниночка произнесла с убеждением.
— Можно, конечно, намертво приморочить, но это видно со стороны. Такой человек на пьяного похож, он вообще не понимает, где находится и чего делает…
— Как твой? — не удержалась Владимира.
— Путятин? Не, он сам по себе дурак. И пьет много, — Ниночка покачала головой, явно выражая неодобрение.
— У него проблема, — Астра смотрела на Путятина, нисколько не растерявшего прежний лоск.
И уехать не уехал.
И выглядел-то так, будто ничего не произошло.
— У всех проблемы, — проворчала Владимира. Ее кавалер глядел на ведьму с искренним восторгом, совершенно позабыв о самой Владимире.
— Это точно, — вздохнула Эвелина. И поднялась. — Душно здесь как-то…
— Так людей сколько, — резонно заметила Калерия.
Ингвар обернулся.
Посмотрел.
И во взгляде его Астре почудилось что-то донельзя виноватое, будто он точно понимал, что поступает плохо, что поведением своим причиняет боль и немалую, но не мог иначе.
Отчего?
Из-за проклятого этого очарования, которое заставляло людей вести себя… неправильно? Или по причине, Астре не известной, а оттого пугающей?
Ведьма засмеялась, и будто колокольчики зазвенели, громко, нервно. Смех этот наполнил и переполнил кухню, и в какой-то момент Астре показалось, что еще немного и голова ее треснет от смеха.
И…
— Я… подышать, — сказала она, поднимаясь.
— На него, между прочим, не действует, — заметила Ниночка, разглядывая фаршированное яйцо, которое она держала, поставив на сомкнутые пальцы.
Астра знает.
Просто… невыносимо. Душно. Людей много. Слишком много. И ведьма эта, которая нет-нет, да бросает взгляд на Астру, и взгляд этот холодный, расчетливый. Она давно научилась видеть такие.
В коридоре стало легче.
Не намного.
А на лестнице пахло табачным дымом. Сюда выходили курить, а поскольку курили многие, то и дыму собралось изрядно. Он, смешанный, сплетенный из разных дымов, проник в Астру терпким ядом. И это вернуло способность дышать.
И мыслить.