Компромат на суженого
Шрифт:
«Пожилой человек, а как себя ведет!» – мелькнуло в голове у Надежды.
Тип подхватил папку, в это время Алка оглянулась, сделала зверское лицо и стала наступать на него. Видно, у типа сдали нервы, потому что он бросился бежать не к дверце, а к общей лестнице, впавши в панику. По дороге он должен был пробежать мимо рыцаря с Надеждой, а, поскольку Алка вошла в раж и собиралась преследовать пожилого похитителя папки всерьез, Надежда должна была срочно ее перехватить, чтобы не поднялся шум. Пускай бы похититель спокойно убежал с папкой, они же так и задумали, но Алка озверела и могла все испортить. Надежда попыталась выскочить из-за рыцаря, но почему-то застряла, подол юбки зацепился за какую-то часть доспехов. Рыцарь дернулся и угрожающе наклонился, Надежда обхватила его сзади руками, чтобы удержать, и, не видя ничего спереди, задела металлическую руку. Пробегающий мимо похититель увидел только, как рыцарь наклонился и махнул ему рукой. От неожиданности пожилой господин скатился по крутой лестнице буквально кубарем и приземлился на третьем этаже с жутким грохотом. Снизу раздались его стоны и испуганные возгласы музейных тетенек. Алка заглянула вниз. Человек лежал и стонал, правая нога его была неестественно вывернута.
– Ногу сломал, – удовлетворенно констатировала Алка и кровожадно добавила: – Жаль, что не голову.
– Алка! – воззвала Надежда из ниши. – Да помоги же!
Алка увидела Надежду в обнимку с рыцарем и очень развеселилась:
– Отлично смотритесь! Мужу бы твоему показать!
– Да отстань ты. Он меня не пускает, держит чем-то.
– Интересно, чем?
Алка придержала ретивого ливонца, Надежда отцепила юбку и с трудом вылезла из ниши. Она осторожно заглянула вниз и увидела, как музейные работники крутятся возле лежащего похитителя папки, только сама папка исчезла. Надежда побежала к окну и вовремя, потому что успела заметить, как из музея выходит тот самый молодой человек, конкурент Герберта. Папки при нем не было видно, наверное, он спрятал ее под рубашкой.
– Послал на дело своего пожилого компаньона, а сам в стороне отсиживался. Алка, надо уходить, а то нас тут поймают, еще подумают, что мы того типа вниз сбросили.
Надежда подошла к маленькой железной двери в стене, через которую попал в музей похититель папки. Дверца выходила прямо наружу, на крошечную площадку, образованную выступом стены, откуда вниз вела железная лесенка, слава богу, с узенькими перилами.
– Алка, спускаемся здесь.
– Ты что? Сорвемся, шею сломаем.
– Держись за перила крепче.
– Увидят нас, полицию вызовут!
– Да кто тут увидит? С этой стороны не парадный вход, тут никто не ходит.
Действительно, эта стена башни выходила в овраг, бывший замковый ров, сейчас без воды, но заросший сорняками.
– Прямо в крапиву и приземлимся, – ворчала Алка, сползая по ступенькам.
– Лучше в крапиву, чем в полицию! И молчи, а то слышно на весь город твои причитания!
Дошли до третьего этажа, Алка хотела заглянуть в дверь, но Надежда ей не позволила. На втором этаже двери вообще не было, проем был заложен кирпичами.
– Не горюй, Алка, самое страшное позади, – утешала подругу Надежда.
Алка приободрилась было, но в это время у нее с ноги слетела босоножка и упала прямо в заросли крапивы, хорошо, что Надежда сверху заметила место. Наконец достигли земли, полезли в крапиву за Алкиной босоножкой, потом обошли башню и, сидя в кустах, увидели, как к музею подъехала «Скорая помощь».
– Ну вот, видишь, Алка, было у нас семь врагов, одного мы из игры вывели, осталось против нас шестеро.
Злая, обожженная крапивой, исцарапанная Алка только чертыхнулась в ответ. Они поспешили опять в гостиницу, вымылись там, переоделись, купили бутылку вина и поехали в гости к Светлане и ее мужу Паулю.
У Светки был полный бомонд. Собралось многочисленное пестрое общество – коллеги Пауля по университету и музею, коллеги Светланы по библиотеке. Алка чувствовала себя как рыба в воде, оживилась, Надежда еле-еле увела ее в кабинет Пауля для серьезного разговора. Внимательно выслушав их, не перебив ни разу, вежливый невозмутимый Пауль ничем не показал своего недоверия, только в некоторых местах их рассказа чуть поднимал брови, что означало у него крайнюю степень удивления. Затем он немного подумал и сказал, что вряд ли Библия Гутенберга сохранилась, ведь на их бедную маленькую Эстонию всегда валилось столько несчастий. Но тем не менее, если родственники Алкиного мужа сумели ее хорошо спрятать, то, может, и лежит она где-то в целости и сохранности, но как ее отыскать? Алка дернулась было, чтобы высказать Паулю, что на Библию-то, собственно говоря, ей глубоко плевать, будь она и самим Гутенбергом напечатанная, ей нужно отыскать своего мужа Петюнчика, но Надежда сжала ей руку и стала соблазнять Пауля рассказами про Библию.
Рассмотрев еще раз газетную вырезку, Пауль согласился, что Библия, несомненно, была, но куда делась потом – неизвестно. В общем, будем искать. Когда он вышел позвонить по телефону, Надежда выпустила Алкину руку и сказала:
– Алка, ты пойми, эти искусствоведы и музейные работники все ненормальные. Они за какую-нибудь редкость родную мать продадут, а не то что незнакомого человека. Что ему твой муж? А тут Библия самого Гутенберга.
– Ненормальные они все!
– А я тебе про что толкую?
Вернулся Пауль.
– Завтра во второй половине дня едем в музей под открытым небом Рокка-аль-Маре. Я узнавал: дом бабушки вашего мужа действительно там в экспозиции.
Подруги распрощались с гостеприимными хозяевами и отправились ночевать в гостиницу. В номере все было в порядке, никто их больше не навещал, только Кеша капризничал. Алка выпустила его полетать, но он не хотел. Он сидел на шкафу, закатывал глаза и даже ничего не говорил. Решили завтра взять его с собой в музей под открытым небом, чтобы проветрился.
Ночь прошла спокойно: верно тот, кто украл у них голубую папку, внимательно читал дамский журнал «Лиза».
По таллинским меркам они ехали на автобусе очень долго – минут двадцать. Шоссе шло вдоль моря, и море иногда пряталось за рядами аккуратных домиков. А иногда выглядывало голубовато-серым краем. В автобусе было полно детей, которые, правда, вели себя потише наших, но на попугая действовали угнетающе: он сидел в клетке, нахохлившись, затравленно озирался и помалкивал, а когда вся эта шумная орава высыпала из автобуса на остановке у зоопарка, попугай облегченно вздохнул, расправил перья и гордо провозгласил:
– Кр-расота! – чем очень напугал одинокую эстонскую старушку.
Алка вдруг толкнула Надежду в бок:
– Посмотри-ка туда…
Они сидели спиной к направлению движения, и Алка показывала на шоссе позади автобуса. Ничего особенного Надежда там не заметила.
– Видишь вон ту синюю машину?
– Ну, вижу, хорошая машина, «БМВ».
– Ты что, в машинах разбираешься?
– Это меня Саша все время натаскивает, не знаю только, зачем. А что?
– Эта машина с самого центра за нами едет, – безапелляционным тоном заявила Алка.