Компромат на суженого
Шрифт:
– Логично рассуждаете, – улыбнулся Пауль.
Когда Пауль ушел, подруги занялись попугаем. Кеша явно недомогал. Алка выпустила его из поломанной клетки, покормила, но он поклевал еле-еле, попил водички и уселся Алке на плечо, всем своим видом выражая страдание. Алка встревожилась, посмотрела попугаю в глаза, разгладила перышки.
– Что-то с ним не то…
– Конечно, если играть в попугая, как в мячик, то никаких нервов у птицы не хватит.
– Если и с попугаем что-нибудь случится, то я их разорву в клочья, – сказала Алка, закипая.
– Алка, не волнуйся на ночь. – Надежда кое-как выпрямила прутья в клетке и подвязала веревочкой дверцу. – Для того чтобы разорвать их в клочья, их надо сначала найти. Давай-ка порассуждаем на сон грядущий.
Значит, нам надо найти три, если можно так выразиться, вещи: твоего мужа, Библию и бандитов. Муж тебе необходим, мы просто обязаны вернуть его в лоно семьи; Библию нужно найти, чтобы, во-первых, ее не нашли бандиты, во-вторых, чтобы доказать Паулю, что она существует, и в-третьих, мне лично охота поглядеть на такую ценную и дорогую старинную вещь. А бандитов хотелось бы найти для того, чтобы восторжествовала справедливость, когда мы напустим на них полицию, чтобы они получили по заслугам и чтобы ты смогла разорвать их в клочья.
– И разорву! – свирепо пообещала Алка. – Только как-то их многовато получается. Ты говорила, что их не больше семи, а тут выходит, – Алка достала блокнот и стала писать: – Елена с мужем и Гербертом – три, если допустить, что с собой у них не больше двух подручных, это будет пять… Кстати, а почему не больше двух?
– Это же элементарно, Ватсон. Елена уехала в Таллин одна? Одна, мы с Валькой видели. Герберт иностранец, он мог ехать куда угодно, поэтому тоже уехал один накануне. Спутники русские ему ни к чему, только внимание привлекать. Игорь Петрович ехал в машине, вез Петюнчика, это уже двое, в машине четыре места, стало быть, максимум двоих могли они подсадить.
– Ладно, почти убедила. Значит, этих пятеро, потом конкурент номер два – рыжий.
– Алка, да он блондин!
– Пускай блондин, с ним был пожилой типчик, что спер у нас голубую папку, в которой, надо сказать, ни черта не было, кроме рецепта абрикосового торта, он зря пострадал; еще тот мужик, кого мы сегодня в колодце бадьей успокоили, это будет уже восемь, да еще конкурент номер три, лохматый с девицей, вымазанной в ананасах.
– Видишь, и ананас пригодился!
– Итого, получается десять человек, ужас какой! А нас всего двое, Кеша не в счет, я не могу им рисковать.
– Не горюй, подруга, ты забыла, что двоих мы уже из игры вывели. Значит, осталось восемь, мы с тобой каждая стоим троих бойцов, и потом, нам же помогает Петюнчик! Он подрывает устои врага изнутри, как партизан в тылу врага. У тебя сегодня должно быть прекрасное настроение – ведь мы знаем, что находимся на правильном пути и что неделю назад твой муж был жив и здоров.
– Да, это неделю назад, а вдруг они его за это время уже…
– Прекрати, накаркаешь еще! Давай лучше спать, вон и Кеша уже заснул.
Наутро погода была прекрасная. Город сверкал чисто вымытыми окнами и свежей черепицей на башнях. Рядом с гостиницей старушки торговали букетиками разноцветных васильков. Алка нарядилась в то самое крепдешиновое платье с розами, в котором она понравилась Вале Голубеву. Надежда посчитала, что Алкины розы преследующие их злоумышленники увидят не то что из другого города, а из другой республики, и тоже надела светлое платье без рукавов, ведь день обещал быть жарким.
– Алка, завтракать в гостинице мы не будем, там нас увидят.
– А как же поесть? – заныла Алка. – Я не могу лазить по развалинам на голодный желудок!
Надежда достала кипятильник, который брала с собой в любую поездку, по укоренившейся привычке советского человека всегда и во всем полагаться только на собственные силы.
– Вот, держи, тут два пакетика растворимого кофе и полпачки печенья, еще с поезда осталось.
– Это разве завтрак? – заикнулась было Алка, но Надежда не дала ей договорить.
– Ты можешь хоть раз в жизни забыть о еде? Жизнь твоего мужа в опасности, а она думает о завтраке.
– Я не понимаю, чем помогу Петюнчику, если отправлюсь в Пирита голодная.
Но Надежда просто зашипела, потому что слов у нее уже не было. Пока Алка обиженно хрустела печеньем, Надежда приоткрыла дверь и огляделась. В коридоре в такую рань было пусто, даже горничные еще не пришли.
– Сейчас выходим тихонечко, лифт не вызывай. По лестнице спустимся.
Они прошли по служебной лестнице, какой-то служащий, кстати, оказался у выхода и открывал дверь своим ключом. Увидев их, он замахал руками и заговорил что-то по-эстонски, но Надежда закричала «Sorry!» и просочилась в дверь, оттеснив его плечом. Увидев Алку, служащий сам отскочил, боясь быть сметенным могучим ураганом.
Надежда, заранее изучив маршрут, провела Алку боковыми улочками через центр, потом они сели на автобус и поехали в Пирита – курортное место на берегу моря. Дул легкий ветерок, море было синее и спокойное, у причала яхт-клуба покачивались разноцветные яхты. Кричали чайки, вдали на рейде виднелся белоснежный красавец-теплоход.
– Господи, как хорошо! – не удержалась Надежда. – Посмотри, Алка!
Но Алка уставилась в другую сторону. У причала на искусственном круглом островке стоял павильон с красно-желтой буквой «М» – «Макдоналдс».
– Алка! – угрожающе начала Надежда, но Алка заупрямилась, как осел на перевале.
– Пока не поем, никуда не пойду, ни на какие развалины. Библия Гутенберга, хоть самого Господа Бога! Пропади оно все пропадом!
– Не кощунствуй! Ладно, что с тобой делать, – Надежда огляделась, – пока все тихо, давай съедим твой любимый чизбургер.
– И яблочный пирог!
– О господи! Ну пойдем скорей.
В «Макдоналдсе» народу было немного. Алка прошла было за столик, но тут выяснилось, что с Кешей в дороге произошла неприятность – он здорово нагадил в клетку. Алка ужасно расстроилась.