Конан из Киммерии
Шрифт:
Жазмина вскрикнула еще раз, потом, когда лязгающие, ощеренные челюсти приблизились к ее устам, потеряла сознание.
9
Замок чернокнижников
Над белыми вершинами Химелии встало солнце. Группа всадников, глядя вверх, приостановилась у подножия длинного склона. Высоко над их головами на склоне горы вздымалась каменная башня. Дальше, выше нее, бежали стены еще более мощной крепости, стоящей у самой границы вечных снегов, покрывающих вершины Имша. В этой картине было что-то нереальное: алые склоны тянулись к фантастическому замку, выглядевшему отсюда как детская игрушка, а сверкающая белизна вершины за ним, казалось, вонзалась в холодную голубизну неба.
— Оставим коней здесь, — произнес Конан. — Этот предательский подъем лучше одолеть пешком. Тем более, что кони устали.
Он соскочил с черного жеребца, который стоял на широко расставленных ногах, опустив голову. Всю ночь они мчались вперед, подкрепляясь остатками еды из своих вьюков и останавливаясь только для того, чтобы дать немного отдохнуть лошадям.
— В этой башне живут аколиты Черных Колдунов, — сказал Конан. — Или, как их еще называют, цепные псы своих господ. Они. не будут сидеть сложа руки, когда увидят нас на склоне.
Керим Шах взглянул вверх на дорогу, по которой они приехали: она находилась довольно высоко на склоне Имша. Туранец напрасно старался увидеть в этом лабиринте какое-либо движение, которое говорило бы о приближающейся погоне. Афгулы, скорее всего, потеряли в ночи след своего вождя.
— Что ж, пошли!
Они привязали уставших коней к тамарискам и без лишних слов двинулись в гору. Отовсюду они были видны как на ладони. Голый склон был покрыт слишком маленькими валунами, чтоб за ними мог укрыться человек. Хотя там могли прятаться другие живые существа.
Они не прошли и пятидесяти шагов, когда из-за одного из камней выскочило рычащее существо с пеной, сочащейся изо рта, и глазищами, налитыми кровью. Конан шел первый, но пес не напал на него. Проскользнув рядом, он бросился на Керим Шаха. Туранец отпрыгнул в сторону, и огромный зверь упал на идущего следом иракзая. Воин крикнул и заслонился рукой. Бестия повалила его на спину, разрывая ему руку, и через секунду сама свалилась под ударами дюжины сабель. И все же не прекращала попыток вцепиться в челюсть следующей жертве, пока не была буквально разрублена на куски.
Керим Шах перевязал раненому разорванное плечо, внимательно посмотрел на него и молча отвернулся. Присоединился к Конану, и они продолжали подъем.
Потом Керим Шах сказал:
— Странно, что деревенский пес забрался аж сюда.
— Здесь нечего жрать, — согласился с ним киммериец.
Они оба обернулись и посмотрели на раненого воина, марширующего за ними в толпе иракзаев. Его темное лицо блестело от пота, а искаженные гримасой боли губы показывали ощеренные зубы. Конан и Керим Шах снова посмотрели на возносящуюся перед ними каменную башню.
На вершинах лежала сонная тишина. Ни на башне, ни на стенах стоящего за ней, похожего на пирамиду строения они не заметили ни малейшего движения. Устремившиеся туда мужчины шли в напряженном молчании, как люди, идущие по краю вулкана. Керим Шах снял с плеча огромный лук, который разил за пятьсот шагов. Иракзаи потянулись к своим лукам — они были полегче и разили на меньшее расстояние.
Но им еще не удалось подойти к башне на расстояние лета стрелы, когда что-то неожиданно упало на них из безоблачного неба. Пролетело так близко от киммерийца, что он почувствовал прикосновение машущих крыльев на лице, но не он, а следующий за ним иракзай зашатался и упал, истекая кровью из разорванной артерии. Сокол с крыльями цвета полированного металла, с окровавленным, изогнутым, как сабля, клювом, вновь взмыл в небо и внезапно замер, когда зазвенела тетива лука Керим Шаха. Птица рухнула, как камень, но никто из мужчин не мог бы указать того места, куда она упала.
Конан наклонился над несчастным, но тот уже умер. Никто ничего не успел сказать, не было смысла обсуждать ни этот случай, ни то, чего еще никогда доселе не случалось, — чтобы сокол напал на человека. В душах диких иракзаев бешенство состязалось с фаталистической апатией. Волосатыми руками они сжимали свои луки и бросали мстительные взгляды в сторону башни, неподвижность которой, казалось, издевается над ними.
Следующее нападение не заставило себя ждать. Все увидели, как из-за края башни выкатилось белое дымное облачко и поплыло вниз по склону. За ним появились другие облака. Они выглядели безобидными, как пушистые шарики мутной пены, но Конан отодвинулся в сторону, избегая столкновения с первым облачком. Один из иракзаев, идущий следом, размахнулся и рубанул тучку мечом. Раздался оглушительный грохот. Клуб дыма исчез в ослепительной вспышке, а от слишком любопытного воина осталась только кучка обугленных, почерневших костей. Сморщенная ладонь все еще сжимала рукоять из слоновой кости, но клинок расплавился и испарился в страшном огне. И все же воины, даже стоявшие рядом с жертвой, совершенно не пострадали, они были только ошеломлены и слегка ослеплены внезапной вспышкой.
— Взрывается от прикосновения металла, — произнес Конан, — Смотри, они приближаются!
Склон над ними был почти покрыт спускающимися шариками. Керим Шах натянул тетиву и послал в самую их гущу стрелу. Пробитое стрелой облако взорвалось, как мыльный пузырь, брызгая огнем. Остальные воины последовали примеру туранца, и через несколько минут на склоне бушевала буря, разили громы и молнии, сыпавшие дождем искр. Когда белые клубы исчезли, в колчанах у воинов осталось не так уж много стрел.
Они яростно взбирались в гору по обугленной и почерневшей земле, огибая те места, где голая скала превратилась в лаву от этих проклятых взрывов.
Наконец они оказались на расстоянии полета стрелы от башни и растянули ряды, нервно оглядываясь вокруг: какую еще неожиданную ловушку устроят им защитники башни.
На стенах появилась одинокая фигура, несущая десятифутовый медный рог. Хриплый рев, покатившийся по склону, был похож на звуки трубы в судный день. Сейчас же из подземных глубин ему отозвался глухой грохот и шум. Земля под ногами воинов затряслась.
Иракзаи на дрожащем откосе зашатались, как пьяные, с криками ужаса, но Конан с бешеным блеском в глазах и с кинжалом в руках ринулся, как вихрь, по склону, прямо к двери в стене. Сверху раздавался издевательский рев и подвывание огромного рога. Керим Шах подтянул стрелу к уху и отпустил тетиву.
Только туранец мог сделать такой выстрел. Звук рога внезапно смолк, и в воздухе раздался высокий, пронзительный крик. Стоящая на башне фигура в зеленой одежде зашаталась, хватаясь за торчащее в груди длинное древко, потом перевалилась через парапет и рухнула вниз. Огромный рог покатился и повис на краю стены. Вторая фигура в зеленой тоге подскочила, чтобы схватить рог. Снова зазвенела тетива, и вновь эхом ей отозвался крик агонии. Второй аколит, падая, задел рог локтем, и он разлетелся на куски у подножия башни.