Концепции современного востоковедения
Шрифт:
Как известно, в 1990-х гг. Фукуяма серьезно «уточнил» свою концепцию. Он начал рассматривать социальные проблемы западного общества («Великий разрыв») и стал видеть стимул к ускорению социальной эволюции в накоплении «социального капитала». Однако это не спасает его от обвинений в приписывании данностей и ценностей либерального общества (постиндустриального и «постисторического») всему миру и от оценки различных сообществ с точки зрения соответствия/несоответствия неким априорным требованиям. Полемика вокруг «исторического финализма» Фукуямы показывает уязвимые места «Всеобщей истории» и связанного с ней Образа мира: в основании полемики лежат исключительно европейские идеи и реалии, согласно которым для демонстрации собственной истинности «Всеобщей истории» нужно ее наглядное, скорое и верифицируемое завершение.
Тезис Дж. Вико о разнообразии культурных форм можно расценивать как предпосылку отвержения «всеобщего» взгляда на историю. Целая плеяда европейских мыслителей XIX–XX вв. (от Ницше и Хайдеггера до Фуко и Делеза) ратовали за сохранение национальной идентичности и фундаментальных основ народной жизни. Сторонниками исторической дискретности были также теоретики радикального отказа от исторического обобщения, полагавшие, что микроуровень истории куда более показателен и научен, чем миросистемный. Следствием стало появление нескольких концепций Образа мира, которые мы бы назвали морфологическими, их истоки следует искать в XVI–XVII вв. Идея культурно-исторического разнообразия высказывалась идеологами Реформации еще до Дж. Вико и была направлена против гегемонии католического Рима в культурном пространстве Европы. Воззрения Гердера также можно прочесть таким образом, что в основании мировой симфонии находится удивительное разнообразие частных культурных явлений.
Но ближе всего к идее «морфологии» и даже «биологии» культурных различий подошли только в XIX столетии. Так, отечественный историк и мыслитель, идеолог панславизма Николай Яковлевич Данилевский в своей работе «Россия и Европа» отстаивал идею «культурно-исторических типов». Для него историческое пространство невозможно расценивать исключительно в соответствии с реалиями европейской цивилизации. Само членение истории на Древность, Средние века и Новое время присуще европейской цивилизации, по отношению же к другим регионам мира оно неприменимо.
Согласно Данилевскому, европейский (или, как он его называл, германо-романский) культурно-исторический тип – не единственный 198 . Любой народ или группа народов, обладающих языковым и культурным родством, создает особый культурно-исторический тип – своего рода организм, имеющий собственные качества и внутреннюю историю. Помимо европейского, Данилевский говорил о девяти сложившихся культурно-исторических типах: египетском, китайском, халдейском (старосемитическом), индийском, иранском, еврейском, греческом, римском и новосемитическом, или аравийском. По его мнению, и некоторое другие народы образовали специфические культуры, которые, правда, не доросли до уровня «типа».
198
Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М., 1991.
Таким образом, историческое пространство характеризуется взаимодействием разнообразных цивилизаций. Именно в этом его всеобщность, а не в представлении об универсальности законов развития человеческого рода как чего-то целого.
Идеи Данилевского созвучны представлениям более поздних философов и теоретиков исторического знания, творивших в конце XIX–ХХ в. Укажем, в частности, Освальда Шпенглера, создавшего концепцию морфологии культур 199 . Он полагал, что невозможно говорить о единстве и целесообразности истории как некой всеобщности. Напротив, история – это «поле», на котором выступают различные культуры, обладающие собственной «душой» и персональностью. Единственное, что объединяет их, – это почти биологическая последовательность этапов становления (динамика культуры) и гибели (статика цивилизации).
199
Шпенглер О. Закат Европы / Вступ. ст. и коммент. д. ф. н., проф. Г. В. Драча при участии Т. В. Веселой и В. Е. Котляровой. Ростов н/Д. 1998. С. 193.
Близок к идее морфологии и знаменитый британский историк Арнольд Тойнби 200 . Согласно Тойнби, динамика развития общества определяется вызовами, которые ему бросает среда. Общий схематизм сохраняется в любом случае: все цивилизации проходят через три стадии (поколения). Однако эта общность не отменяет различий, имеющих порой фундаментальное значение и приводящих к длительным и непримиримым конфликтам.
Для Тойнби определяющим специфику цивилизации моментом выступает и стадия, которую она проходит, и ее локальное своеобразие. «Локальность» начинает противостоять «всеобщности». В сравнении с предшествующими морфологами Тойнби радикально усложняет историческую «карту мира», насчитав не менее 30 цивилизаций, существовавших на Земле (из них, по его словам, к настоящему времени выжило семь). Он не считает, что географический или расовый фактор является однозначно определяющим при формировании своеобразия конкретного общества. Причина – в цивилизационной «мутации», происходящей на ранних стадиях истории данной культуры, последствия которой практически невозможно предсказать.
200
Тойнби А. Дж. Постижение истории. М., 1966.
Тем не менее Тойнби надеется на будущее «Великое объединение» (если взять термин из современной физики о возможности создания единой теории всех форм физических полей). По его мнению, это объединение возможно и в нем будет выражен смысл человеческого существования. Тойнби полагает, что исторический процесс позволяет раскрыться и утвердиться достоинству человека, реализовать накопленный человечеством исторический опыт.
Среди многообразных форм «морфологического» взгляда на историю в последнее время пристальное внимание вызывает концепция С. Хантингтона, сформулированная им в статье «Столкновение цивилизаций». Опубликованная в 1993 г., она имела целью прояснить основные проблемы современных международных отношений как проявление межцивилизационных конфликтов. По Хантингтону, любая цивилизация стремится к самосохранению, и угроза ее интересам порождает конфликтную ситуацию. Нереальной является модель единого мира, где существует или в ближайшие годы возникнет универсальная цивилизация. Очевидно, что ныне люди обладают, как и обладали в течение тысячелетий, общими чертами, которые отличают их от других существ. Эти черты всегда были совместимы с существованием множества очень разных культур. Доводы о том, что сейчас появляется универсальная культура или цивилизация, не выдерживает критики 201 .
201
Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / Пер. с англ. Т. Велимеева, Ю. Новикова. М., 2003. C. 33–48.
Тем не менее Хантингтон не отрицал необходимость определенных правил игры и общих ценностей, без которых невозможен перевод традиционного конфликта в более цивилизованную форму. И в статье, и позже в книге (1996 г.) он отмечал, что Запад должен сохранить технологическое и военное превосходство над другими цивилизациями. В то же время, с другой стороны, он призывал осознать, что вмешательство Запада в дела других цивилизаций является, вероятно, единственным наиболее опасным источником нестабильности и потенциального глобального конфликта в полицивилизационном мире 202 .
202
Там же. С. 514.
Мы видим, что взгляд на историю как на процесс, который формируется не общим полем (волей Бога, самораскрытием абсолютной идеи), а независимыми фигурами (цивилизациями), его наполняющими, радикально меняет Образ мира. История и Мир в самом общем виде начинают складываться из двух составляющих: с одной стороны – из истории и мировидения конкретной Цивилизации, с другой же – из особого «поля конфликта», обладающего собственной спецификой и своим историческим срезом (и логикой). Дискретность Образа мира приводит к обращению внимания на конфликт как способ его существования. Недаром события в США 11 сентября 2001 г. стимулировали столь бурный интерес к идеям Хантингтона.
Еще одной характерной чертой исторического знания в его современном звучании становится принципиальный отказ от «поучительности», столь важной для историков еще столетие назад. Если Тойнби полагал, что история свидетельствует нам о достоинстве человека, то большинство современных историков оставляют в стороне моральные и аксиологические выводы. По их мнению, подобные выводы делаются с точки зрения современности, а потому совершенно не совпадают с тем моральным значением события, которое оно имело в его исторической реальности. Смена систем ценности приводит к невозможности получения всеобщих суждений об уроках прошлого. Как говорил английский историк политической мысли М. Оукшотт, наиболее значимая форма, в которой нам дано прошлое, – это наше воображение, элементом которого является оценка (хотя бы на уровне «интересно – не интересно», «нравится – не нравится») 203 . Современный историк должен всячески избегать подобных оценок, особенно в быстро меняющемся мире.
203
См.: Чамаева Н. А. Майкл Оукшотт об исследовании политической реальности // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12: Политические науки. М., 2009. С. 82–89.