Конец цепи
Шрифт:
А во-вторых, компенсировать семь месяцев, украденных у любви.
И они держали друг друга в объятиях, Жанин и Альберт. Она выжила, чувствовала себя хорошо, и он нашел ее, получил письмо от нее и правильно его понял, и только об этом они хотели думать, и никто не требовал от них ничего иного.
И они стояли в утреннем свете перед автомобилем.
А улица была пустынной, никого кроме них. Они плакали, не зная почему.
И это было красиво и искренне, и им следовало дать время.
И не смотреть на них.
И потом, это причиняло
Тому, с кем сейчас не происходило то же самое.
А именно Вильяму, ведь в автомобиле мог находиться еще один человек, даже должен был, но ее не оказалось там, и это рвало душу.
И Лео тоже. Он смотрел на человека на крыльце, того самого, который появился в телефоне перед ним всего пару дней назад. Но сейчас он выглядел старше, чем на фотографии. Был изможденным и грустным. И он видел его, стоявшего там и смотревшего на встречу, которая могла быть его.
И Лео знал, что должен прервать их.
– Альберт? – сказал он.
И Альберт знал. Прижал Жанин к себе, вдохнул аромат ее волос, словно их запах мог дать ему силы говорить о чем-то другом. А потом кивнул Лео. Я знаю.
– Извини, – сказал Лео.
Хотя пока ведь не за что было извиняться.
Все правильно.
И Альберт откашлялся.
– У нас есть конверт, – сказал он.
Произнес это тихо, мягко, словно объясняясь в любви женщине, которую обнимал, но обращался одновременно и к Вильяму, и к Жанин, а они слышали, что он сказал, но не поняли.
– И что там такое? – спросила она.
– Мы не знаем, – ответил он. – Однако они были готовы убить нас, лишь бы заполучить его.
После этих слов покою пришел конец.
Волшебство разрушилось. Любовь могла подождать, существовало нечто иное, с чем следовало разобраться сначала, и Вильям спустился с крыльца, подошел к остальным, и сейчас объяснения полились непрерывным потоком, и все перебивали друг друга.
Лео прибыл в Амстердам с Кристиной. Находился там, когда она исчезла. Жанин и Вильям видели то же самое, но на экранах в замке. Их туда привезла некая Организация, и от них требовалось перевести тексты, остановить заразу и спасти мир, но сейчас было слишком поздно.
Альберт и Лео сказали одно и то же одновременно:
– Возможно, нет.
Так они сказали.
И поведали о грустном мужчине в Берлине и о других, следивших за ним, поскольку он, пожалуй, сидел на решении. И когда это слово прозвучало, пульс еще подскочил, и Вильям перебил их и стал задавать вопросы, на которые он все равно получил бы ответы, стоило ему немного подождать, но он хотел иметь их сразу же.
Какое решение? Почему они так считали? И почему кто-то верил, что оно может находиться у них?
Лео покачал головой.
И сказанное им сейчас значило больше, чем все другое, что он смог бы сделать.
– Единственное, что нам известно, – оно пришло от Дженифер Уоткинс.
Сердце Вильяма так бешено стучало, что он всерьез испугался получить инфаркт еще до того, как
Жадно хватая ртом воздух, он очистил обеденный стол в лишенной окон прихожей перед гостиной, сдвинув скатерть, лампу и всякие безделушки на один его конец, и положил желтый конверт прямо перед собой.
Жанин расположилась рядом с ним. Лео и Альберт на шаг позади.
Решение. Это могло означать только одно.
Дженифер Уоткинс прошла весь путь до конца и преуспела там, где Вильям потерпел неудачу, и почему-то отправила результат своего труда всему миру. Пожалуй, поскольку она не доверяла Организации или по какой-то иной причине, но это уже невозможно было узнать, да, собственно, и не играло никакой роли.
Она послала его, чтобы мир узнал.
Но посыльный умер, а ее муж слишком боялся, и сейчас весь материал описал круг и попал в руки Вильяма, которые дрожали, когда он вскрывал пакет. И естественно, было бы лучше, окажись решение в средствах массовой информации или в Интернете, но теперь оно в любом случае находилось здесь, и, пожалуй, это был не такой уж и плохой вариант.
Он высыпал бумаги на стол перед собой.
Разложил их на потертой поверхности, где в течение многих лет ели и пили вино, и, наклонившись над ними, принялся за изучение.
Решение. И как же выглядело оно?
Он перелистывал страницы, горя от возбуждения, ему не терпелось увидеть, где он ошибся, и он перекладывал их и искал ответ.
Листы с шифрами, до боли знакомыми ему.
И с текстами, текстами Жанин, точно теми же самыми, которые он уже видел множество раз.
Листы с расчетами и формулами. Его глаза быстро пробегали по ним, и в конце концов он дошел до последнего.
Тяжело дышал.
И решил, что пропустил что-то.
Не заметил какую-то важную деталь, прятавшуюся среди всего этого, несмотря на все свои старания. И он перелистал материалы снова в поисках ее.
Один раз.
И еще один.
И опять, страница за страницей. Пытался сосредоточиться, обшаривал глазами каждый новый лист.
И, судя по его рукам, отчаяние начало овладевать им.
Они работали все более интенсивно, и он дышал прерывисто, листая бумаги. Его глаза обыскивали страницы в охоте за особыми данными или, пожалуй, отдельной цифрой, которую он не узнал, или какого-то знака, чего-то такого, что могло находиться там, но отсутствовало.
И он задерживал дыхание, читал и просматривал текст, а потом замечал, что воздух кончается, и делал новый вдох, и опять задерживал дыхание, и все продолжалось по новому кругу.
Читал.
Черт.
Читал снова.
А потом начал медленно понимать.
– Что ты ищешь? – спросила Жанин.
– Что-нибудь, – ответил он, глубоко разочарованным голосом и с ударением, которое могло означать только одно.
Что угодно. Он искал любую зацепку, но ничего не находил.