Конец лета (др. перевод)
Шрифт:
— Хорошо. Я дам тебе десять. Попробую угадать. Снова думаешь о Марке?
— Да. — Дина произнесла это совсем тихо, смотря на морскую гладь.
— Неужели ты так скучаешь без него? — Их взаимоотношения всегда удивляли Ким. Вначале ей казалось, что это был брак по расчету, однако она скоро поняла, что это не так. Дина любила его. Может быть, даже слишком.
Дина продолжала смотреть в сторону.
— Да, я так скучаю без него. Разве тебе это кажется глупым?
— Нет. Возможно, достойным восхищения. Что-то вроде этого.
— Неужели? Восхищение не имеет ничего общего с этим.
Ким засмеялась и покачала головой.
—
Дина улыбнулась подруге.
— При чем здесь героическое? Я люблю его. Он красив, умен, остроумен, обворожителен.
Их последняя любовная сцена в ночь перед его отъездом что-то всколыхнула в ее сердце.
— Да, несомненно, он такой. — Ким сказала это, не отрывая глаз от дороги, но ей подумалось, что в нем было что-то еще. Видимо, существовала еще одна грань личности Марка Дьюраса, о чем никто не знал, в которой он представал человеком сострадающим, любящим, что лишний раз оттеняло его безграничную обаятельность и красоту. Эта часть его натуры, которая и смеялась, и плакала одновременно, и была настоящей. Такой мужчина был достоин любви, по мнению Ким.
— Лето будет очень долгим, — сказала Дина, чуть вздохнув. — Расскажи мне о своем клиенте. Что-нибудь, что я не знаю.
— Хорошо. Он настоял на нашей встрече в Кармел. Он живет в Сан-Франциско, но здесь у него дом. Он сейчас проездом из Лос-Анджелеса и подумал, что здесь будет более приятно обсудить контракт.
— Как это цивилизованно.
— Да, очень. — Ким улыбнулась Дине.
Было уже почти восемь вечера, когда они подъехали к гостинице. Кимберли, встряхнув кудрями, легко выбралась из МГ, в то время как Дина, вздыхая, с трудом высвободила себя из сиденья.
— Ну как ты, жива? Признаюсь, это не лучшая из всех доступных колымаг для передвижения.
— Я переживу.
Дина стала разглядывать знакомые ей места. В самом начале замужества она и Марк часто приезжали в Кармел на выходные. Они ходили по окрестностям, посещая лавки, наслаждаясь обедами при свечах в уютных кафе, бродили до бесконечности по пляжам. Сейчас, приехав сюда без него, она испытывала одновременно и радостное, и грустное ощущение.
Гостиница была маленькой и необычной: ее внешний вид напоминал стиль французских отелей в провинции с живописно раскрашенными оконными ящиками и массой ярких цветов. Внутри бросались в глаза низкие деревянные перегородки, большой камин в окружении медных горшков и голубые обои с мелким белым орнаментом от Веджвуда. Такая гостиница определенно понравилась бы Марку. Она выглядела как настоящая французская.
Кимберли расписалась в книге постояльцев у портье, затем протянула ручку Дине.
— Я попросила, чтобы нам дали комнаты рядом. Ты не против? — Дина облегченно вздохнула. Она любила жить отдельно и не хотела, чтобы их поселили в одном номере с Ким.
— Меня вполне устраивает. — Она внесла свое имя и адрес в карточку, и вскоре носильщик проводил их в номера.
Через пять минут Дина услышала стук в дверь.
— Как насчет кока-колы, Дина? Я только что взяла две банки внизу из автомата. — Ким распростерла свои пышные формы на кровати Дины и протянула ей ледяную банку колы.
Дина сделала полный глоток и погрузилась в кресло, вздыхая и улыбаясь.
— Мне так хорошо здесь! Я рада, что поехала.
— Я тоже. Без тебя мне было бы скучно. Может быть, найдем время походить по магазинам завтра, когда я закончу дела. Или ты хотела бы вернуться обратно завтра во второй половине дня? У тебя есть планы?
— Абсолютно никаких. Здесь рай. Я, может быть, вообще туда не вернусь. В доме, как в гробнице, когда в нем нет ни Марка, ни Пилар.
Кимберли подумала, что жить с ними — все равно что жить в гробнице, но ничего не сказала подруге. Она знала, что Дина любила дом и для нее благополучие семьи значило очень много. Она встретилась с Диной в художественной школе вскоре после того, как она осталась одна без копейки денег после смерти отца. Она видела, как Дина пыталась продержаться на плаву с той маленькой суммой денег, которую ей удавалось заработать. Она помнила и то время, когда Марк начал ухаживать за Диной, и как она все больше и больше полагалась на него, пока не почувствовала себя полностью зависимой. Она наблюдала за тем, как Марк своим вниманием и неотразимостью все больше подчинял ее себе с настойчивостью человека, который никогда не проигрывал. Она также видела, как Дина обустраивала свое домашнее гнездо с ним в течение двух десятилетий, живя безмятежной, скрытой от многих жизнью и уверяя, что счастлива. Возможно, что так и есть. Но Ким не была в этом уверена до конца.
— Куда бы ты хотела пойти пообедать? — спросила Ким, допивая остатки колы.
— На пляж. — Дина мечтательно посмотрела на море из окна.
— На «Бич» [16] ? Я не знаю такого места. — Ким взглянула растерянно, и Дина рассмеялась.
— Нет, нет. Это не ресторан. Я хотела бы совершить прогулку по пляжу.
— Сейчас? В этот час? — Было только восемь тридцать вечера, и едва начинало смеркаться, но Ким хотела куда-нибудь сходить пообедать, прежде чем идти на прогулку. В отличие от Дины Ким не привлекали прибой и белые пески.
16
Бич — «beach» — пляж (англ.).
Тогда Дина, решительно покачав головой, поставила банку колы со словами:
— Нет уж. Так долго я не могу ждать. Ты будешь переодеваться перед рестораном?
Ким утвердительно кивнула.
— Хорошо. Тогда я прогуляюсь по пляжу, пока ты будешь переодеваться. А я пойду в том, что на мне.
Кашемировый свитер и серые брюки даже после поездки выглядели на ней безукоризненно.
— Не заблудись на пляже.
— Постараюсь. — Дина виновато улыбнулась Ким. — Я, как ребенок, не дождусь, пока выпустят на улицу поиграть.
Взгляни на закат, глубоко вдохни в себя морской воздух… и вспомни дни, когда Марк и я прогуливались по пляжу, взявшись за руки.
— Я буду через полчаса.
— Не торопись. Я хочу принять горячую приятную ванну. Нам некуда торопиться. Мы можем пообедать и в девять тридцать, и в десять. — Ким собиралась заказать столик в респектабельном викторианского стиля ресторане мотеля «Пайн Инн».
— Увидимся. — Помахав рукой и улыбнувшись на прощанье, Дина исчезла, на ходу надевая жакет и шарф. Она знала, что на пляже будет ветрено. Когда она вышла на улицу, туман уже начал опускаться.