Конец лета
Шрифт:
– Динна, мне очень жаль, это... Черт, я не знаю, что сказать.
Она посмотрела на Динну. Даже в темноте было видно, что та ужасно бледна.
– Может, пойдем ко мне, посидишь у меня, Пока не успокоишься?
Динна повернулась к подруге и посмотрела на нее большими зелеными глазами.
– Знаешь, что самое странное? Я совершенно спокойна. У меня такое чувство, что время остановилось, вся суета, растерянность, все страхи – все внезапно ушло, закончилось. – Динна отвернулась к окну и продолжала, не глядя на Ким: – Кажется, теперь я знаю, что мне делать дальше.
– Что?
Ким встревожилась. Сцена, которую они увидели, стала для обеих настоящим
– Я от него уйду.
Ким молчала. Она смотрела на точеный профиль Динны, четко вырисовывающийся на фоне темного окна.
– Я не могу жить так всю оставшуюся жизнь. Думаю, эта история продолжается уже годы. В ночь, когда умерла Пилар, я видела Марка с этой девушкой в аэропорту, она прилетела вместе с ним из Афин. Самое смешное, что, когда в сентябре Марк вернулся домой, он поклялся, что между ними все кончено.
– Думаешь, у них это серьезно?
– Не знаю. Я даже не уверена, что это вообще имеет какое-то значение. Беда в том... – Динна наконец повернулась к подруге. – В этом браке я все равно не получаю того, что мне нужно. Независимо ни от чего. Я все время одна. У нас с Марком больше нет ничего общего, нас не объединяет даже этот ребенок. Как только малыш родится, Марк отберет его у меня точно так же, как отобрал Пилар. Так с какой стати мне с ним оставаться? Из чувства долга? Из трусости? Из-за какого-то безумного представления о верности, которое я волочила за собой все эти годы? Ради чего? Ты видела, как он сегодня выглядел? Ким, он выглядел счастливым. Он казался помолодевшим. Знаешь, со мной он не выглядел так, наверное, лет восемнадцать. Сейчас я даже не уверена, что он вообще когда-нибудь казался таким счастливым рядом со мной. Может быть, она ему больше подходит. Может быть, она способна дать ему то, чего у меня нет и никогда не было. В любом случае это его забота, я выхожу из игры.
– Может, ты должна все обдумать? – тихо предположила Ким. – Возможно, сейчас не самое подходящее время принимать решения, а лучше подождать до рождения ребенка. Разве ты хочешь остаться одна сейчас, когда ты беременна?
– А ты не заметила, что я и так уже одна?
С этим Ким была согласна, но ей не нравилось выражение глаз Динны. Никогда еще она не видела подругу настроенной столь решительно, и это ее пугало. Наконец они остановились перед домом Динны.
– Хочешь, я войду вместе с тобой?
По крайней мере они точно знали, что Марка нет дома. Динна покачала головой:
– Нет, я хочу побыть одна. Мне нужно подумать.
– Ты собираешься поговорить с ним уже сегодня? Динна ответила не сразу, она долго смотрела на Ким, и в глазах ее была боль. Ей все-таки трудно было смириться с происходящим.
– Не знаю, может быть, и нет. Возможно, он не придет домой ночевать.
Глава 31
В спальне Динна медленно сняла с себя черное платье и встала перед зеркалом. На нее смотрела достаточно привлекательная и довольно молодая женщина. Кожа на лице Динны не потеряла упругости, шея сохранила лебединый изгиб, глаза оставались большими, веки не обвисли, подбородок не стал дряблым, груди по-прежнему были упругими, ноги стройными, бедра узкими. Ничто в облике Динны не указывало на ее возраст, и все-таки нельзя было не признать, что она выглядела на десять лет старше, чем девушка, которую она видела с Марком. У той, другой, были лоск, блеск и притягательность любовницы, и с этим ничего не поделаешь. Не этого ли Марк хотел, не потому ли ему была нужна любовница? Или было что-то еще? Может, все объясняется тем, что она француженка, как и он? Или просто дело в том, что он ее любит?
Динна надела халат. Ей хотелось задать все эти вопросы Марку, услышать его ответы от него самого – конечно, если бы он ей ответил и если бы вообще пришел домой. Динна не могла ждать всю ночь, она бы хотела расспросить его прямо сейчас, но было ясно, что он и та девушка куда-то отправились. Вполне возможно, что Марк вернется домой на рассвете и заявит, что у него всю ночь шли нескончаемые переговоры. Динна вдруг задумалась: многие ли из его рассказов были правдой, а сколько из них были ложью, как давно все это тянется? Она села в кресло, откинулась на его спинку и закрыла глаза. Что удерживает Марка в браке, когда Пилар больше нет? Почему он продолжает оставаться ее мужем? Марк вполне мог бы расстаться с ней еще в Париже, у него было сколько угодно возможностей сказать ей, что все кончено. Почему он этого не сделал? Почему остался с ней? И вдруг Динна поняла: из-за ребенка. Сын, вот что ему нужно.
Она улыбнулась своим мыслям. Если разобраться, это и в самом деле было смешно: впервые за двадцать лет их брака козыри оказались в ее руках. У нее есть то, что нужно Марку, – его сын. Или дочь – теперь, когда Пилар умерла, дочь тоже сгодится. Марку нужен ее ребенок. Какая нелепость! Поскольку он явно не собирается отпускать ту девушку, он мог бы иметь ребенка от нее. Но по какой-то неведомой причине ему нужен именно ребенок Динны. Динну это открытие даже позабавило: можно сказать, что теперь она держит Марка за горло. Она может от него уйти, может остаться с ним, может заставить его заплатить. Пожалуй, она даже могла бы вынудить его бросить любовницу – или сделать вид, что он ее бросил, как Марк сейчас и поступил. Он дал ей понять, что его роман закончен, но теперь-то Динна точно знала, что это неправда. Она со вздохом выпрямилась и открыла глаза. Ей вдруг подумалось, что она много лет жила с закрытыми глазами.
Она встала и пошла по неосвещенному дому, спустилась по лестнице, зашла в гостиную и села в темноте у окна, глядя на огни бухты. Странно будет уйти из этого дома, от Марка. Страшновато будет остаться одной, не имея никого, кто мог бы позаботиться о ней и о ее ребенке. Если она уйдет, все станет для нее новым и пугающим. Но так будет честнее. Она будет одинока, но не так, как раньше, по-другому. Не будет лжи.
Динна просидела в одиночестве до рассвета. Она ждала Марка. Решение было уже принято.
В начале шестого Динна услышала, как в замке поворачивается ключ. Она бесшумно подошла к двери гостиной и остановилась в проеме, похожая в белом атласе на привидение.
– Bonsoir, – сказала Динна по-французски. – Или мне лучше сказать bonjour?
Первые лучи солнца окрасили небо над заливом в розовые и оранжевые тона. Неподвижная вода была гладкой, как зеркало. В кои-то веки не было тумана. Прежде всего Динне бросилось в глаза, что Марк пьян. Не так чтобы до безобразия, но все-таки.
– Ты уже встала? – Марк пытался держаться на ногах как можно тверже, однако пошатнулся и был вынужден ухватиться за спинку стула. Казалось, ему было неловко даже просто разговаривать с ней. – Динна, но ведь сейчас очень рано.
– Или очень поздно. Хорошо провел время?
– Конечно, нет! Что за ерунда! Мы до четырех утра просидели в зале заседаний, а потом пошли выпить. Чтобы обмыть...
– Как чудесно, – заметила Динна ледяным тоном. Марк воззрился на нее так, будто надеялся отыскать ключ к загадке. – И что же вы обмывали?