Конец радуг
Шрифт:
Подполковник Элис Гонг Гу – круглолицая коротышка, и выражение лица у нее всегда – кроме моментов крайнего напряжения – очень материнское. Она была номером первым при выпуске из Аннаполиса – а в те времена маленький рост, круглое лицо и женственный вид считались существенными минусами для карьеры. Сейчас она могла бы быть генералом, если б высшее командование не нашло для нее более важного и опасного занятия. Чем, собственно, и объяснялись некоторые ее странные идеи, но не эта: Элис всегда настаивала, чтобы Мири обращалась к родителям просто как к приятелям.
– Слушай, Элис, я же не возражал, чтобы
Элис ответила не сразу. Там, где она сейчас находилась, было позднее утро. Солнце играло у нее за спиной на воде гавани. Она осуществляла поддержку делегации США в Джакарте. Индонезия вступала в Индо-Европейский Альянс, а Япония уже была членом этого клуба с неудачным названием. Ходила шутка, что индоевропейцы вскоре окружат мир. Было время, когда Китай и США не сочли бы это шуткой, но мир изменился. И Китай, и США вполне устраивал такой ход событий. Это оставляло им больше времени заниматься реальными проблемами.
Элис глянула в сторону, кивнула кому-то в ответ на представление, засмеялась удачному замечанию. Шла она рядом с какими-то важными типами, все время болтая по-индонезийски, по-китайски на мандаринском диалекте, на упрощенном английском, из чего Боб мог разобрать только английские слова. Потом она снова оказалась одна. Элис слегка наклонилась к нему и улыбнулась во весь рот.
– Так это же отлично! – сказала она. – Ведь твой отец уже много лет был вне любого рационального дискурса? И вдруг оживился настолько, что ему даже понравилось! Ты радоваться должен. Дальше будет только лучше. Ты вернул отца обратно!
– …Да.
Вчера он рассчитался с последней из домашних сиделок. Отец должен быстро пойти на поправку. Единственная причина, что он еще в инвалидном кресле, – врачи хотят удостовериться, что регенерация костей закончена, и только потом выпустить его на свободу.
Элис увидела выражение его лица и чуть склонила голову набок:
– Дрейфишь?
Он посмотрел на отца. До операции в Парагвае оставались считанные недели. Операция под прикрытием на краю света. Перспектива начинала казаться почти заманчивой.
– Может быть.
– Так позволь действовать нашему маленькому генералу и не тревожься. – Она обернулась и помахала кому-то, кого Боб не видела. – Ой…
Изображение, мигнув, исчезло. Остались только беззвучные сообщения.
Элис – » Бобу: «sm» Должна бежать. Я уже даю отчет госсекретарю Мартинеса, а местные обычаи не одобряют разделения времени. «/sm»
Боб еще посидел в затихшей гостиной. Мири была наверху, занималась. На улице день клонился к вечеру. Мирное время. В детстве такое бывало, когда отец вытаскивал книгу стихов, и папа, мама и маленький Бобби читали вслух. На самом деле Боб даже испытывал ностальгию по тем вечерам. Он оглянулся на отца.
– Папа?
Ответа не последовало. Боб наклонился вперед и сделал робкую попытку крикнуть:
– Па, тебе тут света достаточно? Я могу сделать намного ярче!
Старик рассеянно покачал головой. Возможно, он даже понял вопрос, но ничем этого не проявил. Он просто сидел, скособочившись, правой рукой механически потирая левое запястье. И все же это серьезное улучшение. Роберт Гу-старший исхудал до восьмидесяти фунтов, превратился почти в растение, когда медицинская школа Калифорнийского университета Сан-Франциско взяла его на новое лечение. И оказалось, что курс этой клиники против болезни Альцгеймера помогает там, где годы традиционного лечения ничего не дали.
Боб выполнил несколько мелких поручений для базы, проверил еще раз планы готовящейся операции в Парагвае… потом несколько минут просто смотрел на отца.
Я не всегда тебя ненавидел.
В детстве он никогда не испытывал ненависти к своему старику. Возможно, это и неудивительно – ребенку мало с чем есть сравнивать. Роберт был строг и требователен, это малыш Бобби ясно понимал. Потому что хотя Роберт-старший часто и громогласно обвинял себя в том, что он пренебрегает отцовскими обязанностями, это иногда противоречило тому, что видел Боб в домах своих друзей. Но он никогда не считал, что его угнетают.
И когда мама ушла от папы, это тоже не настроило Боба против старика. Лена Гу вытерпела годы тонких издевательств и больше терпеть не могла, просто маленький Бобби этого не замечал. И лишь потом в разговоре с тетей Карой он понял, насколько хуже Роберт обращался с другими, чем с ним, Бобом.
Для подполковника Роберта Гу-младшего это должно было быть веселое время. Его отец, один из самых любимых поэтов Америки, возвращался после долгого пребывания в чертогах долины смертной тени. Боб окинул долгим взглядом спокойное, умиротворенное лицо Роберта. Будь это кино, то только вестерн, а название – «Возвращение Мерзавца».
03
МИННОЕ ПОЛЕ НЕБЕС
– Глаза… глаза пенятся!
– Это не должно быть больно. Вам разве больно?
– Нет… – Но свет был так ярок, что огненные цвета Роберт различал даже в тени. – Немного размыто, но так хорошо я не видел уже… – он не знал сколько, само время стало тьмой, – …долгие годы.
Женский голос отозвался у него за плечом:
– Вас неделю держали на медиаторах сетчатки, Роберт. Сегодня мы решили, что уже есть работающая популяция клеток, и потому их включили.
И другой женский голос:
– А размытость зрения мы еще легче можем вылечить. Рид?
– Да, доктор. – Этот голос донесся из пятна, похожего на человека, прямо перед Робертом. Пятно пододвинулось ближе. – Я вам надену это на глаза, Роберт. Будет небольшое онемение.
Большие осторожные руки надели Роберту на лицо очки. Хотя бы это знакомо, очки ему подбирали. Но тут лицо онемело, и невозможно стало закрыть глаза.
– Расслабьтесь и смотрите вперед.
Расслабиться, конечно, можно, а вот насчет смотреть вперед – просто другого выбора не остается. А потом… Бог ты мой, это было как смотреть картинку на по-настоящему медленном компьютере – размытые контуры собираются в линии, все более тонкие и четкие. Роберт готов был бы отдернуться, но онемение захватило шею и плечи.