Конец вечного безмолвия

Рытхэу Юрий Сергеевич

— А если у них и вправду любовь? — спросил Иван Архипович.

— Любовь! — с презрением произнесла Агриппина Зиновьевна. И Милюнэ удивилась, как она произнесла это слово. — Знаем мы эту любовь! Лишь бы помять девку, испортить ее!

Она говорила зло, и Милюнэ чувствовала, что эта злость направлена против Саши Булатова.

— Он не испортил! — гневно ответила она. — Он очень хороший, лучший на свете человек. Не надо о нем так говорить!

— Совсем закружил девке голову, — устало произнесла

Агриппина Зиновьевна. — Ну, а на что будете жить-то?

— Если хотите, я буду продолжать вам служить, — сказала Милюнэ.

— Ну что же, — после некоторого раздумья произнесла Агриппина Зиновьевна. — Мы к тебе привыкли, ты нам как родная стала. Так и быть, приходи…

Милюнэ собрала в узелок нехитрые свои пожитки.

— А свадьба когда? — спросил Тренев.

— Свадьба будет весной, — ответила Милюнэ.

— Нет, так дело не пойдет! — Агриппина Зиновьевна отобрала узелок у Милюнэ. — Если уж парень тебя берет замуж, то пусть все делает по-честному, благородно.

Иван Архипович тоже принялся уговаривать:

— Машенька, мы отвечаем за твое будущее. А вдруг твой Булатов весной возьмет да и уедет? Оставит тебя одну.

Милюнэ не совсем понимала, о чем идет речь, но догадывалась — хозяева принимали Булатова за обычного тангитана, который берет местную женщину только на время своего пребывания на Чукотке. Ну и что же? Если даже это будет так — пусть! Значит, так надо Саше.

Поздно вечером того же дня она тайком выскользнула из домика Треневых и пришла к Булатову.

На следующее утро в дверь раздался громкий стук.

Это был начальник милиции Ново-Мариинска Струков.

— Булат, начальство тебя требует вместе с сожительницей!

— Это какое такое начальство? — спокойно спросил Булатов.

— Сам Громов.

Булатов откинул щеколду, и Струков вошел сначала в крохотные сени, где хранился уголь, и оттуда уже в теплую комнату.

Милюнэ успела накинуть на себя платье и испуганно смотрела на вошедшего.

Струков внимательно оглядел ее и — одобрительно сказал Булатову:

— Лакомый кусочек отхватил… Но предупреждаю — даром это тебе не пройдет. Жениться придется. Обвенчаем с дикаркой — вот будет потеха! — хихикнул Струков, осматриваясь в комнате. Проведя рукой по стене, строго спросил: — Где брал известку?

— Белой глиной мазал, — ответил Булатов.

— Полно врать-то! Неужто такая глина есть? Покажешь место, — коротко и строго сказал Струков. — Давайте пошевеливайтесь, начальство ждет.

Новомариинцы выглядывали из дверей, украдкой смотрели в окна и шептались:

— И этих заарестовали.

Громов сидел в хорошо натопленной комнате. Он был в мундире с золотыми погонами. Он строго посмотрел красными глазами на вошедших и рявкнул:

— На вас подана жалоба!

— А по какому случаю? —

стараясь сдерживаться, спросил Булатов.

— А потому, что вы, господин Александр Булатов, состоите в незаконном и греховном сожительстве со здешней туземкой Марией-Милюнэ… Опекуны туземной женщины обратились ко мне с просьбой либо отторгнуть девку, либо заставить вас, господин Булатов, вступить в законный брак, то есть обвенчаться с ней…

— Господин Громов, мы не можем обвенчаться, — ответил Булатов.

— Это почему?

— Я человек неверующий, а Маша, сами понимаете, родилась в тундре и не крестилась,

— Так окрестить ее!

— Я не хочу, — тихо произнесла Милюнэ. Громов с любопытством глянул на нее:

— Так ты говоришь по-русски?

— Говорю.

— А отчего же ты не хочешь креститься?

— Русская вера для нас чужая, — ответила Милюнэ, радуясь, что отводит гнев начальства от Булатова.

— Но можно и гражданским браком сочетаться, — подал мысль Струков.

— Это хорошая идея! — согласился Громов. — Но пусть опекуны дадут свое разрешение девице.

Радостные и растерянные Милюнэ и Булатов вышли из уездного правления.

— Что будем делать? — спросила Милюнэ.

— Пойдем к Безрукову, посмотрим, что он посоветует.

Безруков внимательно слушал, изредка ободряюще улыбаясь Милюнэ.

— А я полагаю, — сказал он, — все идет к лучшему. Пусть Громов регистрирует брак, пусть даже он будет посаженым отцом на свадьбе,

Булатов покорно кивнул и напомнил:

— Но нам еще надо получить разрешение Треневых.

— Это я беру на себя, — сказал Безруков. — Иван Архипыч сегодня в государственном складе будет, и я с ним поговорю.

Неизвестно, как говорил Безруков с Треневым, но Агриппина Зиновьевна сделала Милюнэ свадебный подарок — старое белое платье.

— Пусть будет как у приличных людей, — сказала она со слезами на глазах.

Милюнэ растерянно призналась Булатову, что ничего не знает о том, как устраивается танги-танская свадьба.

Гостей вроде бы немного приглашали, но их оказалось столько, что просто удивительно, как они разместились в такой крохотной комнатке.

На почетном месте уселись Громов с женой, сама Милюнэ с Булатовым, с другой стороны Треневы, Безруков, Хваан, Арене Волтер и начальник милиции Струков, который не сводил масляного взгляда с Милюнэ, смущая ее этим.

Громов холодно кивнул Треневу и старался не смотреть в его сторону даже во время демонстрации свадебных подарков.

Громов подарил молодоженам набор армейского постельного белья и два серых солдатских одеяла с японскими клеймами.

Веселье, однако, продолжалось недолго: Громов окончательно опьянел и Струкову пришлось тащить его через весь Ново-Мариинск.