Конец заблуждениям
Шрифт:
– Я в это не верю. Не может быть. Джина Рейнхольд! Единственная и неповторимая.
Когда Вайолет наконец отпустила ее, Джина перехватила ее взгляд, брошенный на Дункана – явно недовольный.
– Полагаю, что нас не ждали, – проговорил он. – Надеюсь, мы не очень помешали.
– Разве Джина может мне помешать?
Вайолет снова бросила оценивающий взгляд в сторону Дункана, в то время как Джина сидела в замешательстве. Затем после неловкой паузы она придвинула стул для подруги и попросила Бетт принести напитки.
– В холодильнике есть пиво. – Вайолет повернулась к Джине и добавила: – Большинство людей не догадываются, что лучшие сорта пива в мире производятся здесь. – Когда Бетт вернулась с пивом, Вайолет предложила тост: – За старых друзей и новые горизонты.
Зазвенели бутылки, и слова Вайолет, казалось, эхом отдались в голове Джины. Это очень здорово – встретить хороших знакомых в незнакомом месте. Она чувствовала себя настолько неуверенно из-за несчастного случая, из-за прошлого, которое она потеряла, что всё и вся, казалось, расплывалось, точно туманный пейзаж. Вайолет наблюдала за ней, вероятно, угадав ее мысли.
– Нестандартная встреча, не правда ли? Даже я немного в шоке.
– Ну, я в восторге от твоего решения. Начать с нуля в другом месте без каких-либо связей… Это требует огромного мужества!
Вайолет прикрыла глаза – жест, сочетающий скромность и наслаждение.
– Либо мужества, либо глупости.
Дункан кивнул с противоположной стороны стола.
Вайолет заметила это и повернулась, чтобы посмотреть на него, прищурив глаза.
– И что же привело сюда тебя, Дункан? Не могу сказать, что ожидала увидеть тебя снова.
Спустя несколько секунд напряженного молчания Дункан ответил:
– Думаю, с тех пор, как вы с Джиной в последний раз общались, много всего произошло. Что ж, я думаю, тебе следует знать. Не так давно с ней произошел несчастный случай. Она все еще восстанавливается, так что мы стараемся…
– Что за несчастный случай? – перебила Вайолет.
– Я неудачно упала в Берлине. У меня был какой-то отек мозга.
– О господи! – воскликнула Бетт. – Ты в порядке?
– Чувствую себя отлично. Некоторые проблемы с памятью все еще есть, но в остальном все в норме.
Джина не упомянула головокружение, которое испытывала в тот момент. Она выпила всего несколько глотков пива, но пить в полуденную жару и на пустой желудок было не самой лучшей идеей.
– Она в порядке, – подтвердил Дункан. – Мы просто возвращаемся к привычному течению жизни. Ей показалось хорошей идеей побыть в окружении старых друзей.
– Как много ты забыла? – спросила Вайолет, игнорируя Дункана и нахмурив густые брови.
– Трудно сказать. Но становится лучше.
– К счастью, – добавил Дункан. – Впрочем, я уверен, что Джине не слишком приятно говорить о своей травме. Бетт упомянула, что ты открываешь театр.
– О да! – Вайолет не могла сдержать волнения от возможности рассказать о своем проекте. – Не совсем то, что я планировала делать, но искусство здесь находится под угрозой. Стоимость недвижимости стремительно растет, иностранные инвестиции хлынули потоком, поэтому другие силы также захотят заявить о себе. Город такой очаровательный, люди будут пытаться завоевать его, и хочется, чтобы это были профессионалы, а не те, которые просто ищут выгоду.
В заявлении Вайолет чувствовался вызов, заметила Джина, хотя она не могла толком понять, о чем шла речь. Была ли эта конфронтация между Дунканом и ее подругой чем-то большим, нежели старая антипатия?
Вайолет с самого начала была не в ладах с Дунканом. Джина считала, что причина в том, что они очень разные. Вайолет выросла с родителями, занимающимися искусством, и всегда действовала как лидер и связующее звено между людьми. Дункан, между тем, по натуре являлся аутсайдером. В колледже это не имело большого значения, но в Нью-Йорке люди полагались на связи из музыкальных школ, которых у Дункана не имелось, и он был неспособен заискивать перед теми, кто мог ему помочь. Некая его упрямая часть отказывалась идти на компромисс или втираться в доверие, что Вайолет восприняла как высокомерие. Не раз она высказывала Джине свою точку зрения: Дункан – жестокий, суровый, эгоистичный, и именно из-за него она топчется на месте.
В любом случае, если Дункан и уловил враждебность Вайолет сегодня, он не подал виду. Улыбаясь, он поздравил девушку:
– Все это звучит очень впечатляюще! Я бы с удовольствием посмотрел на театр.
– Да, – вмешалась Джина, – я бы тоже хотела его увидеть.
– Вообще-то здание видно даже отсюда. – Взволнованная их интересом, Вайолет поднялась со стула и подошла к краю балкона, положив руку на шаткие перила. – В направлении телебашни, вон там, справа. С желтой крышей.
Джина подошла поближе, вглядываясь в город, его яркие кровли и шпили, странную футуристическую башню, которую они видели, когда ехали. Плитка под ногами заходила ходуном, и девушка совершила ошибку, посмотрев вниз через перила. Внезапно ее голова закружилась, в глазах заплясали мушки, и у нее возникло ощущение, что она может рухнуть в обморок. Джина быстро отступила назад и ухватилась за стул, чтобы не упасть.
– Ты как? – воскликнул Дункан, подскакивая и хватая ее за руку.
– Кажется, я просто устала. А может, это все пиво…
– Ты пила здешнюю воду? – поинтересовалась Бетт. – В первую неделю я жутко болела.
– Ты выглядишь бледной, – заметила Вайолет, подходя поближе. Она взяла Джину за руку. – Пойдем в ванную, там есть термометр.
Дункан двинулся следом, но Вайолет велела ему оставаться на месте:
– А вы пока приберитесь. Я о ней позабочусь.
– Со мной все будет в порядке, – сказала Джина, хотя на мгновение у нее возник страх, что с ней, возможно, совсем не все в порядке, что эти симптомы похожи на головокружение и тошноту, которые она испытывала после несчастного случая. Почти две недели с ней не случалось ничего подобного, ее воспоминания начинали казаться менее туманными, но страх периодически охватывал ее. Проблема могла оказаться психологической – воспоминания из детства, ее страх, откатившийся к тому времени, когда каждая головная боль и головокружение заставляли ее возвращаться к слову «инсульт».
Вайолет зашла в ванную и принялась рыться в старом шкафчике с треснувшим зеркалом. Через минуту она уже сыпала проклятиями.
– Клянусь, у нас точно был градусник!
– Не бери в голову. Не думаю, что у меня температура.
– С тобой что-то не так, – заявила Вайолет, – я это вижу.
Да, Джина знала, что это правда, даже если она не могла понять, что именно. Знакомые ощущения, до жути знакомые.
– Я думаю, мне стоит прилечь на несколько минут, – проговорила Джина, и Вайолет провела ее в свою душную спальню с тяжелой мебелью, кружевными занавесками, цветочным ковром. Свечи стояли на прикроватном столике рядом со странной маленькой скульптурой женщины, на которую Джина смотрела, глубоко вдыхая. Она пыталась сосредоточиться на своем окружении, на том, где она находилась, но образы начали заполнять ее мысли: она лежала в комнате, которая, казалось, вращалась вокруг нее. На бархатных стенах висели зеркала и лампы. Люди смеялись, даже не заметив, как она встала из-за стола и вышла. Лишь один мужчина последовал за ней, француз, с которым она познакомилась в Вене. Он спросил, хорошо ли она себя чувствует: «Ты выглядишь так, словно сейчас упадешь в обморок».