Конечно, это не любовь

Коновалова Екатерина Сергеевна

— Я не буду заставлять, если ты боишься, — сказал Виктор медленно, и Гермионе на мгновение почудилась двусмысленность в его словах.

Гермиона сглотнула и дернулась в сторону. Виктор разжал объятия. Темное и незнакомое из его глаз исчезло, и он спросил:

— Ты попробуешь полетать со мной?

Отказаться она не смогла, и до тех пор, пока не стемнело, они летали над пустым заснеженным полем на старой школьной метле, которую Виктор обозвал чем-то, похоже, не слишком приличным по-болгарски,

Впервые в жизни Гермиона жалела, что каникулы кончились слишком быстро. С начала учебы ее жизнь практически вернулась в привычное русло. Как-то незаметно они помирились с Роном: хотя тот нет-нет,

да и говорил что-то о дружбе с врагами и ее мнимом предательстве, Гермиона пропускала это мимо ушей. Тем более, что ответ Шерлока, в котором содержалась привычная констатация того грустного факта, что мир наполнен тупицами всех мастей, а ее якобы друзья — особая их разновидность, несколько ее успокоил. С Виктором она стала видеться реже — нужно было не только учиться, но и помогать Гарри со вторым туром. В этот раз они не готовились и не учили заклинания, а искали средства, позволявшие дышать под водой целый час. Жизнь вошла в привычное русло.

Все рухнуло в один момент, когда в руках Пэнси Паркинсон Гермиона увидела журнал со статьей о себе. Она сдержала крик негодования и злобы, прочитав ее. Рита Скитер оставила в покое Хагрида, которому отравляла жизнь два месяца, и нашла себе новую жертву. Ее, Гермиону Грейнджер.

На следующее утро после выхода журнала ее атаковали совы. Читательницы «Ведьминого досуга» слали ей письма с угрозами и проклятиями, желали ей скорой смерти, советовали возвращаться к магглам или отравиться своим же приворотным зельем. А из одного из конвертов вместо ядовитых слов на нее полился едкий и жгучий гной бубонтюбера. Кожу как будто обожгло кислотой, и руки сразу же покрылись бугристой коркой. Гермиона вскрикнула и вскочила со своего места.

— Неразбавленный гной бубонтюбера, — сказал Рон, а Гермиона только кивнула, едва сдерживая слезы от боли.

— Скорее иди в Больничное крыло! — сказал Гарри, и Гермиона поняла, что это единственный выход. Она ненавидела пропускать уроки, но ни боли, ни новых потоков насмешек сейчас бы просто не выдержала.

Мадам Помфри обработала ей руки, но сказала, что отек будет держаться еще день, а то и больше. Гермиона попыталась улыбнуться и даже выдавила из себя:

— Ничего, спасибо, — но на этом мужество ее покинуло, и она быстрым шагом покинула Больничное крыло. Не хватало еще разреветься при доброй медсестре.

Она закрыла за собой дверь едва шевелящимися пальцами, повернулась и сразу же увидела Виктора. Лицо ее залила краска стыда.

— Я подумал, ты есть здесь, — произнес он спокойно.

Гермиона сморгнула так и не пролившиеся слезы и попыталась сказать что-то вроде: «Привет», — но вместо этого выдавила только какой-то булькающий звук.

— Я видел, что случилось с твоими руками. Помогли?

Не надеясь больше на свой голос, Гермиона кивнула, потом слабо улыбнулась и подняла отекшие, хотя уже и не покрытые гнойной коркой кисти. Она все ждала, когда же на ее голову обрушатся обвинения в том, чего она не совершала, но Виктор молчал, только смотрел на ее руки. Потом он аккуратно взял ее за запястья, там, где не было отека, и погладил большими пальцами кожу.

— Аз не знам как да го кажа, — произнес он после долгой паузы и плотно сжал губы — искал слова. Видимо, не нашел, потому что покачал головой и сказал: — Тебе не стоит грустить. Но я бы желал поймать того… ту. И поговорить.

Слово «поговорить» у Виктора вышло настолько недружелюбным, что Гермиона невольно хмыкнула и сразу поняла, что ей не придется слушать никаких обвинений. Крам не поверил мерзкой статье. Ей стало легче. Немного, но легче.

Тем же вечером она села за письмо Шерлоку, невзирая на отек пальцев. С Турниром и непонятными пока отношениями с Виктором она стала почти таким же необязательным корреспондентом,

как Шерлок, а это было недопустимо. В этот раз она решила рассказать все, хотя и не ударялась в подробности общения с Виктором, здраво рассудив, что отношения Шерлока все равно не интересуют. Зато историю с газетой описала в подробностях. «Но главное, что меня интересует, это то, откуда она берет эти сведения. Ее не было рядом с нами, Шерлок, я клянусь тебе. И наш разговор она подслушать не могла. А Виктор — не тот человек, чтобы делать подобные признания прессе. Есть идеи?».

Ответ пришел всего через два дня — так быстро, как это вообще было возможно. «Есть три версии. Первая — она все-таки была там, но ты ее не заметила, увлеченная (чувства плохо влияют на работу ума!) своим В. Вторая — она как-то стала невидима. Вы же волшебники, думаю, у вас есть какой-нибудь плащ короля Артура. Третья — она заплатила кому-то, кто был рядом с вами, за информацию. ШХ».

Гермиона торжествующе улыбнулась. Все-таки Шерлок — гений. Едва ли она могла не заметить настырную журналистку, и рядом не было никого, кто мог подслушать их с Виктором разговор. Но вот артуровский Гвен, он же — обычная мантия-невидимка, — вполне мог найтись у Риты. Проверить эту версию не было бы никакой возможности, если бы защиту от темных искусств в этом году не преподавал профессор Грюм, способный видеть всех невидимок.

После следующего урока она задержалась и спросила:

— Профессор, скажите, вы не видели во время второго тура Риту Скитер? Я подумала, что она могла быть в мантии-невидимке, и…

Грюм жутковато осклабился и сказал:

— Ищешь врага? Молодец, нечего им спускать. Нет, Риты вообще в тот день не было, ни видимой, ни невидимой.

Версия с треском развалилась. Шерлок предложил еще несколько вариантов, но все оказались нерабочие. В отчаянии Гермиона поделилась проблемой с Гарри и Роном.

— А что, — неожиданно сказал Гарри, — если она установила на тебя жучок?

— Жучок? — не понял Рон.

— Крохотный микрофон, — пояснил Гарри, — шпионы используют их, чтобы прослушивать чужие разговоры.

Гермиона закатила глаза и спросила:

— Неужели вы так и не прочли «Историю Хогвартса»? Маггловские технологии, все эти компьютеры, жучки, радары, здесь не работают. Нет, она подслушивает с помощью магии. Понять бы только, как… — она закусила губу, сдерживая себя, чтобы не начать по привычке грызть ногти, — и если это незаконно, ее…

— Нам что, — резко спросил Рон, — заняться больше нечем? Может, кровную месть начнем?

Гермиона почувствовала, как ее сердце пропускает один удар. Вот, значит, как… Сильно же ее друзья о ней заботятся. Виктор, который знает ее всего несколько месяцев, и то был готов порвать на кусочки журналистку, Шерлок завалил ее письмами с версиями, а у Рона, значит, своих дел хватает?

— Я и не прошу мне помогать, — холодно сказала она, развернулась и направилась в библиотеку. Она твердо решила, что найдет ответ. Тем более, что Гарри невольно помог ей. Когда он сказал про жучки, какая-то мысль мелькнула у нее в голове. Шерлок тоже предполагал вариант с прослушкой, и Гермиона почти неделю провела в поисках подобного заклинания — безрезультатно. Маги о таком, похоже, и не задумывались. Но то, как Гарри сказал «жучки»… Она ведь видела тогда жучка — крупного, рогатого, которого Виктор вытащил из ее волос. Гермиона тогда еще подумала, что для рогача погода неподходящая, в феврале ему на воздухе было бы слишком холодно. И она уже замечала его — как-то раз выпускала из окна кабинета чар. А еще этот жучок ползал по статуе во время Святочного бала. Гермиона тогда еще подумала, что его, наверное, разбудила магия. Но что, если это не странное нашествие жуков-рогачей, а всего один жук?