Контрабандист из Варшавского гетто
Шрифт:
Но зачем он сейчас спешит на улицу Сенная, к дому номер восемь? Ну найдет квартиру, где она живет, дальше что. Неужели он постучит в дверь? Что он ей скажет? Новак не знал, что будет делать, когда окажется возле дома номер восемь. Его просто тянуло туда. Его рана, за годы притихшая и как – будто зажившая, после разговора с паном адвокатом, вновь начала пульсировать, нагрелась и рванула старой болью.
Мальчишка не обманул, довезя Новака до моста через улицу Хлодная ровно за тридцать минут. Начался комендантский час.
– Ну будьте, добрый пан, —бросил на прощанье мальчишка и закрутив педали, скрылся в сгустившейся темноте.
Очень осторожно проходя по мосту, Новак видел, как внизу, по хорошо освященной улице Хлодной, принадлежавшей арийской стороне, не спеша проходили люди. Оказавшись наконец в малом гетто, он, знавший все выходы и входы, исчез с больших улиц, стараясь идти кривыми, замысловатыми улочками и переулками и вышел на улицу Сенная со стороны улицу Марианская. Первый дом на улице Сенная, который оказался на его пути был дом номер двенадцать. Широкая и красивая улица Сенная была пуста и темна. Окна в квартирах не горели. Новак заметил лишь несколько тусклых лампад. Он прижимался к обочине, стараясь идти тихо, чтобы не было слышно шагов. Вот уже десятый дом. У следующего дома Новак остановился и посмотрел в сторону улицы Твардая, которая отсюда была хорошо видна. Он ухмыльнулся и сделав несколько шагов от дома, оказался на широкой проезжей части и поднял голову, чтобы рассмотреть красивый фасад с маленькими балкончиками. Да, это тот самый дом, мимо которого он проходил сотни раз. Довольный, он вернулся к дому и увидев небольшую табличку с номером дома «Сенная, 8», вошел в широкую арку. Двор был совершенно темный. В доме было три подъезда. Изредка в темных, закрытых окнах слышался какой —то шум, но он был недолгий. Новак вытащил папиросу и закурил, всматриваясь в темные окна. Он не знал ни подъезд, ни номер квартиры, где живет пани Юдифь Эйдельман. Зачем же он пришел сюда? Что теперь ему делать? В самом деле, не станет же он стучать во все двери, чтобы найти пани Юдифь. Не далеко жили его приятели и он мог бы пойти к ним на ночь, что еще оставалось. Новак сильно затянулся.
Вдруг из самого крайнего подъезда послышался стук каблуков. Кто – то быстро спускался по лестнице. Новак сделал несколько шагов назад, так что бы его не было видно. Его сердце застучало. Дверь подъезда заскрипела и оттуда вышла молодая женщина. Она быстрым шагом шла в сторону арки, так, как будто не было никакого комендантского часа, а за прогулку на улице в такое время не грозил расстрел на месте. Новак присмотрелся и не поверил своим глазам. Это была Юдифь Эйдельман. Когда часто и подолгу думаешь о человеке, даже если судьба, вживую, свела всего лишь на пару минут, то кажется, знаешь о нем очень многое и способен узнать в долю секунды в любой ситуации, будь— то в толпе или в темноте. Новак растеряно провожал ее взглядом, не зная, что предпринять. Куда она идет? Ее нужно было во что бы то ни стало остановить и вернуть домой. Новак хотел было догнать ее, но остановился. Тихо скрипнула дверь того же третьего подъезда и показалась еще одна фигура. Это был мужчина небольшого роста, одетый в костюм и кепку. Открыв дверь, мужчина смотрел вслед девушке и когда она свернула в арку, он последовал за ней, идя мягким и бесшумным шагом. Новак замер, не отводя от него глаз. Девушка уже скрылась в арке и уже застучала каблуками по Сенной. Как только мужчина вошел в арку, Новак тихо последовал за ним. Новак не понаслышке знал, что почти любое преступление в гетто оставалось безнаказанным. А одинокая девушка во время комендантского часа лакомый кусочек для таких вот как этот. Новака охватило негодование и злость. Он сжал кулаки. Выйдя из арки, Новак остановился и осторожно выглянул. Девушка быстро шла в сторону улицы Твардая. Он ее не видел, но хорошо слышал ее каблуки, а вот спину следившего за ней мужчины он видел отчетливо. Новак, прижимаясь к обочине тротуара шел за ним, не отводя глаз. Вдруг стук каблуков прекратился, а этот в костюме остановился и прижался к дому. Новак медленно, почти что на цыпочках подошел поближе, встав в метрах двадцати и замер у какой— то темной витрины. Каблуки опять застучали и уходили куда— то вправо. Слух не обманул Новака, мужчина повернул направо, и исчез в темной подворотне. Новак уже не прячась забежал в узкую и очень длинную арка. Впереди все так же слышался стук каблуков. Он быстро настиг мужчину в длинной арке и с разбегу свалил его с ног. Тот повалился и охнул. Впереди раздался женский крик. Новак посмотрел вперед и увидел девушку. Да это была она, Юдифь Эйдельман. Она испуганно попятилась назад и уткнулась спиной в стену арки. Новак взял мужчину за пиджак, чуть приподняв, нанес сильный удар рукой в ухо. Тот еще раз охнул и повалился.
– Ты кто такой? – тяжело дыша спросил мужчина. Новак еще раз приподнял его, тот уже закрыл лицо руками. —Я из полиции идиот, – закричал мужчина, испуганно поглядывая на Новака сквозь пальцы рук. Новак ничего не ответил, и схватив его за волосы, несколько раз со всей силы стукнул головой о мостовую. Мужчина, обмяк, не издав ни звука. У его головы образовалась, расползаясь, кровяная лужа. Новак стоял над лежащим телом и тяжело дышал. Он снял кепку и вытирая рукой мокрый лоб, почувствовал, что его рука стала липкой. Он вытер руки о пиджак лежащего и пошарил по его карманам. Из внутреннего кармана пиджака он вытащил карточку. Это был аусвайс еврейского полицейского. Все поплыло перед глазами Новак. Он даже на секунду забыл про пани Юдифь. Новак бросил карточку и побежал. Двор оказался сквозным. Слева была еще одна узкая арка, выходившая на небольшую улочку, которая, извиваясь, затем вливалась в улицу Паньская. Выбежав на эту улочку, Новак остановился и прислушался. Слева доносился знакомый стук каблуков. Он бросился на звук каблуков.
– Пани Юдифь, – прокричал Новак, догоняя девушку, —остановитесь. Да постойте же.
Девушка остановилась, тяжело дыша и как —будто бы заскулила, прижав руки ко рту. Новак подошел поближе и сняв кепку, испуганно улыбнулся.
– Вы меня не узнаете? – учащенно дыша, спросил он.
Юдифь Эйдельман подняла испуганные глаза. Его лицо показалось ей знакомым. В ее голове кружились мысли, и она еще ничего не вспомнила, страх ее совершенно сковал, и она была уверена, что сейчас с ней случиться непоправимое, страшное, но вдруг пронеслась тихая мысль об отце. Его образ возник перед ней, и она даже немного успокоилась. Мысль об отце сразу потянула за собой смутные воспоминания, где этот молодой человек с безумными глазами стоял рядом с ее отцом, а тот смеялся и похлопывал его по плечу.
– Ну как же, пани Эйдельман, мы в тридцать седьмом встречались в конторе вашего отца, – горячо произнес он. Теперь она вспомнила и страх ее отпустил. Это было громкое уголовное дело, а она, проходя скучную практику в конторе отца, живо интересовалась именно этим делом. А потом они действительно встречались в конторе, правда он стоял тогда, опустив голову и кажется не произнес не единого слова.
– Абрам Пассенштейн защищал меня в суде. Мы до войны встречались в конторе вашего отца на Банковской площади, ну же вспоминайте, —широко улыбаясь, продолжал он, продолжая тяжело дышать.
– Я, кажется, помню вас, – немного успокоившись сказала она и тут же пришла в ужас от того, что с ней могло произойти.
– Значит вы помните, – искренне обрадовался Новак.
– Что там случилось в арке? – спросила она, продолжая изучать Новака.
– Я потом вам все расскажу, сейчас нет времени, нам нужно быстро уходить, —Новак посмотрел по сторонам. – Вам домой возвращаться нельзя, поверьте мне. Тут недалеко мои друзья, – все еще задыхаясь от волнения произнес он и показал ей идти за ним. Сделав несколько шагов, он остановился, а следом и она.
– Пани Юдифь, скиньте пожалуйста туфли, вас за квартал слышно, – улыбнулся он. Она молча подчинилась и скинув туфли, взяла их в руки. Новак повел ее в квартиру, где проживали его дружки и куда сегодня утром они сгрузили товар. Дорогой до улицы Простая они шли молча, а пани Юдифь изредка смотрела на Новака. Зайдя в подъезд и поднявшись на второй этаж, Новак постучал в дверь и прислушался. В квартире стояла мертвая тишина, хотя до этого там был слышен шум и непонятная возня. Новак обернулся и посмотрел на стоявшую за его спиной пани Юдифь.
– Сейчас откроют, – тихо сказал он.
– Кто там? – наконец за дверью послышался сиплый голос.
– Да я это, открывай, – в нетерпении ответил Новак. Дверь открылась.
– Ты? – сиплый с удивлением уставился на Новака, но приметив за его спиной молодую девушку, расплылся в широкой улыбке, показав черные зубы.
– Добрый вечер пани, прошу Вас проходите, – немного растягивая слова, произнес сиплый, липким взглядом пожирая пани Юдифь Эйдельман. Однако, Новак не обращая внимание на трескотню сиплого, сразу заглянул в гостиную, в которой было несколько человек и стоял стойкий дым от папирос и сильно пахло спиртом.
–А там кто? – спросил Новак, показав рукой в сторону дальней комнаты с закрытой дверью.
–Никого, – с влажным взглядом ответил сиплый. Пани Юдифь стало нехорошо от этой слащавенькой манеры сиплого говорить, и она старалась быть поближе к Новаку.
–Проходите, – Новак показал ей рукой в сторону дальней комнаты.
В комнате из мебели была кровать у стены, по центру небольшой квадратный столик, возле него единственный стул. Новак усадил пани Юдифь как раз на этот стул, зажег свечу на столе, а сам сел на кровать. Он немного сконфузился, заметив, как пани Юдифь внимательно его рассматривает.