Контрабандисты Тянь-Шаня
Шрифт:
Золотой Рот подмигнул, и толстяк побагровел.
— Берегись, — сказал он, — в прошлый раз я бросил в Аксайской долине восемнадцать лошадей. Я знаю, что там волков нет. Кто увел их, когда к ним вернулись силы?
— Найди! — невозмутимо отвечал Золотой Рот.
— Шавдах, — сказал Ибрай, — когда ты поедешь?
— Через неделю, — гневно отвечал толстяк.
— Шавдах, сегодня ты богатый. Судьба! Завтра ты будешь ободранный, как вот этот нищий, — с лицемерным участием сказал Золотой Рот.
Шавдах важно покачал головой.
— Ты знаешь, манап никогда не теряет. Я — манап. Если я стану нищим, завтра придут пастухи и приведут скот. Ты знаешь обычай: пока я богат, обо мне никто не помнит. Но если меня посадят в тюрьму, сотни людей продадут последнюю корову, чтобы помочь мне убежать. Ведь это уже было не один раз. Я — маленький человек, по когда я попадаю в беду, то весь мой род вспоминает, что я — манап. Поэтому я ничего не боюсь. Кроме того, если меня три раза поймают, но один раз я пройду — и то все будет хорошо. Сейчас дают за пять фунтов опия полфунта золота.
— Ты привезешь столько золота? — переспросил Ибрай.
Его желтое лицо стало еще более жестоким и алчным.
— Да, я привезу столько, — нерешительно, как будто с опасением проговорил Шавдах.
— Байзак — не манап, — упрямо сказал Золотой Рот.
— Тс… — в один голос зашипели Шавдах и Ибрай.
— Если манап теряет, то каждый человек приносит ему, что может. Я знаю все. Когда пять лет назад один большой человек — вы знаете, о ком я говорю, — потерял караван контрабанды, он стал богаче, чем был. Вы тоже это знаете. Он разорился и стал нищим, но ему пригнали больше тысячи коней. Но твой господин — не манап, — закончил Золотой Рот, обращаясь к Шавдаху.
— Он больше манапа, — ответил Шавдах. — Манапы сидят за решеткой. Все, что он говорит, люди обязаны исполнять. Вот кто он. Он покупает людей. Они его ненавидят, но повинуются.
— Это правда, — спокойно возразил Золотой Рот. — Но если завтра он станет бедным…
Ибрай и Шавдах расхохотались на всю чайхану. Ибрай повторил, гогоча во все горло:
— Если он станет бедным…
Золотой Рот спокойно продолжал:
— Тогда все его враги подымутся как один. Никто ему не поможет. У него будут только одни долги. Он на манап. Он бай. Вы знаете, что это значит.
Шавдах долго смотрел, вытаращив глаза, как будто не понимал. Это была его манера показывать презрение к глупости собеседника. Потом горячо заговорил:
— У него таких, как я, столько, сколько красноармейцев у начальника границы. В Китае он имеет дома и землю и всегда может уехать туда. И я, ах, я только у него служу. Если бы ты знал, сколько у него богатства! Он делает, что хочет.
На минуту Шавдах замолчал, потом еле слышно прошептал:
— Теперь он отсылает в Китай жену Будая. Говорю тебе, что он могуществен.
Теперь Золотой Рот выпучил глаза и долго молчал, потом оглядываясь от страха, тихо спросил:
— Мариам поедет с тобой?
— Найди, где она, — ответил Шавдах, и все трое стали хохотать.
Потом толстяк сквозь смех прибавил:
— Она там же, где восемнадцать лошадей.
И снова все расхохотались.
Золотой Рот смеялся льстиво и заглядывал в глаза Шавдаху:
— Ты мне нужен, — снова заговорил Шавдах. — Никто, кроме тебя, не знает дороги через Кызыл-Су. Если ты поедешь со мной, ты получишь невесту. Так сказал он.
Золотой Рот навострил уши и слушал, не переводя духа. Шавдах продолжал:
— Она богатая. Всех твоих лошадей будет мало для половины калыма. Одно ее желтое бархатное платье стоит коня. У нее на косах столько серебра, что не влезет тебе в пояс. Ее шапка из выдры стоит двух коней. Кроме того, она совсем молода, ей пятнадцать лет. Она родственница манапа. Ты, нищий конокрад, сразу станешь манапом, получив такую жену и десять юрт. Десять юрт и стадо баранов. В юртах будут жить твои пастухи. Ты — бедняк, а живешь теперь в городе. Йэ? Все это он даст тебе, только один раз проведешь нас через Кызыл-Су.
Золотой Рот уклончиво ответил:
— Я все-таки не знаю, о ком ты говоришь.
Шавдах заглянул ему в глаза и увидел предательство.
— Ты знаешь, что ты можешь всегда умереть, — свирепо сказал он. — Ты слишком много знаешь.
— Зачем ты молчишь? — сказал Ибрай. — Смотри, а то Шавдах откажется.
Ибрай наклонился за коробкой спичек, которую он уронил на землю. Из-за пазухи его чапана выпало письмо. Мгновенно три руки протянулись за ним. Золотой Рот первым схватил письмо и, спрятав его за пазуху, рассмеялся воркующим смехом. Ибрай и Шавдах оглядывались по сторонам. Золотой Рот тихо проговорил:
— Плохо возить казенные пакеты, Ибрай. Кто возит казенные пакеты с красной печатью, тот их ворует.
Ибрай молчал, Золотой Рот повернулся к Шавдаху и продолжал:
— А теперь расскажи мне все. Ты сказал правду кто мало знает, тому лучше совсем ничего не знать, тот может умереть каждый день. Поэтому я хочу знать все.
Шавдах молчал и свирепо глядел в землю. Золотой Рот продолжал:
— Если меня ударят ножом, я подыму крик. Алла! Сейчас же это письмо я отдам начальнику границы.
Ибрай и Шавдах продолжали молчать. Золотой Рот снова заговорил. На этот раз голос его стал ласковым и убедительным.
— Вы меня знаете десять лет. Я про вас знаю все. За десять лет я ни разу не купил денег вашей кровью. Я никогда не предавал вас.
Потом он жалобно проговорил:
— Но теперь вы хотите меня убить, — и, лицемерно улыбнувшись, он ласково спросил Шавдаха:
— Как зовут мою будущую жену?
Калыча, — беспомощно отвечал Шавдах.
Золотой Рот присвистнул и обратился к Ибраю: