Контрабандисты Тянь-Шаня
Шрифт:
— Товарищи, братцы, коней не бросьте! — с отчаянием кричал он, глядя вверх на тропу.
Веревки натянулись, как струны. Черные от пота кони с дикими усилиями били ногами. Десяток спешившихся людей тянул веревки.
— Га-га-га! Што, напустил цикорию?
Суровые лица смотрели сверху и приветствовали неудачника такой бранью, что, вероятно, лошади покраснели бы, если бы поняли. Пограничник выбрался на тропу и отряхивался от пыли. Сейчас же за ним вытащили коней.
— А конь-то, гляди, лопнет! Ишь ты, запыхался!
Коричневые, загорелые всадники с яркими синими глазами хохотали и перемигивались. Под шуточки и прибаутки отряд тронулся дальше. Однако через полкилометра стало еще хуже, и смех замолк. Узенькая твердая тропа была наклонена к пропасти и чуть присыпана песком. От этого она была скользкой. Снова спереди, оттуда, где ехал Кондратий, раздался свист. Теперь каждая ошибка была бы непоправимой.
Лошади так чутко заботились о равновесии, что каждый всадник чувствовал, как его конь качается под ним из стороны в сторону. В полном молчании, шаг за шагом красные чапаны пробирались друг за другом над пропастью. Как будто яркие красные цветы нависли на серых скалах.
Саламатин, не спускавший глаз с Ибрая, неотступно следил за ним. Но в одном месте, где дорога стала шире, Ибрай проехал вперед. Скоро тропа раздвоилась. Одна пошла белой полосой вверх, карабкаясь чуть ли не по отвесной стене, другая — прямо. Кондратий хотел посмотреть, что делается в отряде, и на широком месте отстал.
— Наверх, туда надо! — отчаянно закричал Алы, обращаясь к нему.
— Сто-ой! — скомандовал Кондратий.
— Туда не надо, туда нехорошо, — продолжал кричать Алы, — вверх надо!
Он заволновался и стал путать русские и киргизские слова. Передние всадники не могли слышать приказания командира полка, но почему-то остановились.
— Что там такое? — закричал Кондратий.
— Река, ничего не слышно! — заорал всадник впереди и оглянулся.
— Юмиркан! — закричал Кондратий.
Ответа не последовало. «Засада, — мелькнуло в голове Кондратия. — Начнут сверху бить, — пропали!» Он хотел проехать вперед, но его опередил Саламатин.
Пограничник был убежден, что Юмиркан что-то натворил, потому что он пропустил его вперед. Мысль о том, что товарищи его могут погибнуть из-за его оплошности, обожгла Саламатина как огнем. Он рванул коня за повод и съехал с тропы вниз. Конь скачками прошел по острым камням. Щебень посыпался вниз из-под копыт, но конь, как дикий зверь, выскочил на тропу. Саламатин увидел, как Юмиркан полез вверх по тропе.
— Стой! — закричал Саламатин и взялся за клинок.
Стрелять было нельзя, так как кони и без того дрожали всем телом, еле удерживаясь над бездной.
— Почему там стоят?
— Не знаю, — ответил Ибрай.
— Там дорога есть?
— Конечно, — подтвердил контрабандист.
— Не врешь? Наступи ногой, если правду говоришь! — сказал Саламатин и, достав из кармана, бросил на землю сухарь.
Лицо Ибрая сделалось совсем желтым. Он присел, загородился от удара конем, потом бросился в кусты и полез вверх по тропе.
— Пропали, пропали! — закричал Саламатин и тронул коня. — Вперед!
Он уже почти догадался, в чем было дело. Он знал, на какой риск идет, но о себе больше не думал. Он считал себя виновным во всем. Он хотел приблизиться к впереди стоящим, но сверху показалось лицо Ибрая, и вслед за тем на тропу упал камень. Конь испуганно бросился вперед. Саламатин бледно улыбнулся. Теперь он знал, что погиб. Кондратий прорвался вперед так же, как Саламатин, и приблизился.
— Ты чего стоишь?! — закричал он в спину Саламатину.
Впереди что-то кричали. Спина Саламатина дрогнула, потом Кондратий еле услышал глухие слова:
— Товарищ командир, пропадаем.
— Почему стоите?
— Впереди дороги нету! — ответил Саламатин.
— Как нету? — в ужасе закричал Оса.
— Оборвалась тропинка. Нету. Завел проклятый!
— Поверни назад!
— Нельзя, конь дрожит, узко!
— Подождите, сверху веревки спустим.
— Нельзя, скала над нами, веревки вперед уехали.
Оса с холодным отчаянием поглядел вверх и погнал коня. Секунду он висел вместе с конем над пропастью, но взобрался туда, куда скрылся Ибрай. Однако уже было поздно. Передовой всадник доехал до конца тропы и увидел гибель. Карниз обрывался. Дальше, шагов через сто, снова начиналась тропа, но прямо впереди была отвесная стена. Повернуть назад было нельзя. Прямо под ногами была бездна. Над головой навис утес, и веревки сверху ждать было нечего. Прошло несколько минут. Истомленный смертной тоской, пограничник приложил ладонь ко рту и прокричал назад:
— Дороги нет.
Вот этот-то ответ и дошел до Кондратия.
— Эй, смотри наверх, — раздался голос сзади.
Наверху показалась голова Ибрая.
— Ну, как, будешь контрабандистов ловить? — сказал предатель.
Пограничники молчали. Кони дрожали всем телом.
— Эх, вдарить бы его, — сказал передний.
Он шевельнулся в седле и вместе с конем сорвался в бездну. Конь и всадник мелькнули в воздухе и исчезли, только протяжный крик прозвенел в стороне от тропы.
— Пропал! Пропал! — раздались отчаянные крики, и вторая лошадь нелепо прыгнула вместе с седоком.
Ибрай смотрел и смеялся. Потом сказал:
— Прощай!
Видно было, что он сейчас уйдет.
— Ну, все равно. Не хотел я коня пугать, — Сказал третий всадник.
Он вскинул винтовку. Треснул короткий выстрел. Тело Ибрая тяжело пролетело сверху, а за ним прыгнула обезумевшая лошадь и увлекла с собой стрелка.
— Колька, — кричали Саламатину сзади, — слезай через круп.
— Нешто попробовать?
Он один остался живым из всех въехавших в западню Ибрая.
— Слазь, черт, назад! — повелительно кричали сзади. — Очумел?
Саламатин вынул ноги из стремян и пересел на круп лошади. Потом он быстро спрыгнул на землю и удержался на скользкой тропе, схватившись за хвост коня.
— Стой, стой! Куда?! Э-эх, голова закружилась! — закричал он вслед коню.
Конь без всякой видимой причины сорвался вниз. Отряд уже был наверху. Изнемогающему Саламатину сверху бросили веревку. Его посадили на запасную лошадь, и все в молчании двинулись дальше.
Вдруг Кондратий остановил коня. Навстречу шагом плелся какой-то всадник.