Контролер
Шрифт:
Я прервался, ожидая каких-либо комментариев со стороны Иосифа Виссарионовича. Но он пока молчал, лишь трубкой попыхивал. Тогда я перешел к другой, уже не столь радужной и оптимистичной теме.
— Начал работать с сотрудниками ОГПУ в качестве наблюдателя. Тут порадовать мне вас нечем.
— Вот как? — сделал вид, что удивился, товарищ Сталин. — Ну так вы не радовать меня туда отправились, а узнать, как ведутся дела. Так что не стесняйтесь, товарищ Огнев, продолжайте.
— Выводы пока делать рано, только промежуточные, — медленно начал я. — Однако и они говорят о том, что сотрудники ОГПУ — не компетентны в качестве следователей. Как аппарат принуждения
— Ну, это вы перегибаете, товарищ Огнев, — впервые не удержался от реплики Сталин.
— Если бы! При мне опрашивали четырех подозреваемых в контрреволюционной деятельности. Из того, что я услышал на допросе, имеет место быть неразбериха на местах, самоуправство, даже воровство было. Но вот именно контрреволюционной деятельности — нет. При этом на моих глазах следователь давит только на это. Чтобы человек признался в том, чего не совершал. Не ловит на не состыковках. Не приводит неопровержимых улик. Лишь упоминает показания свидетелей, при этом даже не устраивая им очной ставки. Не делает НИ-ЧЕ-ГО, что можно было бы отнести к ведению следствия!
— Хорошо, — хмуро кивнул Иосиф Виссарионович. — Я вас услышал, товарищ Огнев. Продолжайте наблюдать. Не все же в ОГПУ так ведут дела? Найдется хоть один, кто делает это ПРАВИЛЬНО?
Намек был более чем понятным, и я кивнул, принимая к сведению новое указание.
— Еще что-то?
— Да, товарищ Сталин, — я вздохнул. — Я вам уже упоминал, что из-за большой нагрузки мне нужен секретарь…
— Да, помню. Вы так его и не нашли? — хмыкнул генсек.
— Нашел, — удивил я его. — Но ведь человеку нужно платить. Да и его должность как-то оформить. А то он и время тратит и свои силы.
Я замолчал, ожидая ответа.
— Хорошо. Передайте товарищу Агапенко, — назвал он фамилию своего нового секретаря, — чтобы он подготовил документы на…
— Андрей Кондрашев.
— … на товарища Кондрашева. Это все?
Можно было бы подумать, что Иосиф Виссарионович меня поторапливает, но вопрос был задан спокойно, без недовольных ноток в голосе. Поэтому я все же решился спросить еще об одном деле.
— Я тут в газете статью прочитал о назначении товарища Жданова главой Главлита. Можно узнать — это реакция на то, что я вам рассказал о положении дел в литературе?
Иосиф Виссарионович добродушно хмыкнул.
— Да. Только не загордитесь, товарищ Огнев.
— С чего бы? — удивился я.
— Ну как же. Ваши слова влияют на смену людей на важных должностях в стране.
— Мне важно иное. Что товарищ Жданов планирует предпринять на этом посту? Закрутит «гайки», или подойдет к вопросу взвешено, учитывая всю сложность работы с творческими людьми?
— Вот вы о чем, — выпустил колечко дыма Сталин. — Не переживайте. Андрей Александрович печатное дело знает. Дров не наломает.
— Может ему кого консультантом дать? Из писателей?
Да,
— И у вас есть на примете кто-то конкретный? — с понимающей улыбкой спросил генеральный секретарь.
— Скорее человек, который и поднял изначально эту тему. Я подумал, раз уж он так радеет за нее, то пусть и дальше помогает по мере сил.
— Это правильно, — неожиданно согласился со мной Иосиф Виссарионович. — И как его зовут?
— Говорин Илья Романович.
— Я передам товарищу Жданову, чтобы он встретился с этим писателем. Это же писатель, я верно понял?
— Да, все верно.
— Хорошо.
На этом собственно вопросы и отчеты у меня закончились, и товарищ Сталин меня отпустил. В приемной я передал секретарю генсека данные на Кондрашева и получил заверение, что в течение двух дней его оформят. Ну и отлично! Полностью довольный прошедшей встречей, я отправился домой.
После ухода Сергея, Иосиф Виссарионович сделал еще одну глубокую затяжку и задумался. В прошлый раз, когда парень только поднял эту тему, Сталин затребовал все материалы по поводу работы ОГПУ. Проблемы в этом ведомстве ему были известны, особенно прокуратура старалась, всячески очерняя ведомство Менжинского. Но их разногласия были понятны. Вопрос подчинения: прокуратуре не нравилось, что ОГПУ лично проводит суды, а не отдает дела им. Поэтому генеральный секретарь смотрел на доклады Винокурова через призму этой борьбы. Но когда примерно с тем же к нему пришел Огнев, вот тут Иосиф Виссарионович, что называется «сделал стойку».
Все, что сказал сейчас Сергей, подтверждали и доклады прокуратуры. Да и Сталин лично почитал некоторые материалы, поданные ему Ягодой. К сожалению, Вячеслав Рудольфович не мог держать руку на пульсе своей службы и за него все чаще ходил на доклад его заместитель.
Сейчас, после разговора с Огневым, генеральный секретарь понял, что материалы ему дали изрядно «причесанные». И уж если молодой парень, которого пока все эти подковерные игры не задели, говорит то же, что и доклады прокуратуры, то есть смысл серьезно вникнуть в дела ОГПУ. Конечно роль «пугала» для такой структуры очень важна. Но пугать она должна в первую очередь истинных врагов революции и страны, а не простой народ.
— Сергей Леонидович, — вызвал Сталин своего секретаря. — А назначьте мне встречу с товарищами Менжинским и Ягодой. В ближайшее время.
Неделя пролетела незаметно. Я все же попросил Андрея выделить в моем графике мне выходной. А то даже в воскресенье катаюсь на проверки погрузки-разгрузки. Проблемы там возникают редко. Хотя и бывают курьезные случаи. Например, в один из ящиков уложили выловленную рыбу, перед этим не укрыв ее даже бумагой. В итоге на месте выгрузки из щелей ящика сочилась вода, и вокруг него стояло сильное амбре подтухшей рыбы. Это один «умник» решил себя проявить и вместо положенной для транспортировки цистерны, использовал «новейший и передовой метод». Я на момент укладки не попал, зато нанюхался этой его «инициативы» во время выгрузки по самое не балуй. В итоге сделал себе пометку, четче прописать — какие товары и в каком виде необходимо транспортировать. А также прописать меры наказания в случае отхождения от порядка укладки товара в не подходящую тару.