Копьё Маары
Шрифт:
Они миновали несколько пролетов каменных лестниц с сильно скошенными от времени ступенями, около десятка небольших полукруглых помещений – некоторые не имели даже окон, другие вели в следующие залы. Получалось, что они шли вглубь многоэтажного города.
Енисея впереди. За ней – Катя, Аякчаана и Ярослава. Могиня следом, и чуть поодаль Истр. Этаж за этажом, пролет за пролетом, пока Енисея не нырнула в коридор.
– А-а-ах! – Катя скорее почувствовала, чем увидела, как Ярушка, поскользнувшись на одной из ступенек, начала падать.
Она машинально схватила ее за локоть, но пальцы поймали пустоту: Ярослава выскользнула из рук и кубарем покатилась вниз, с визгом цепляясь за выступы в стене, служившие перилами. Пролетела мимо Енисеи, миновала целый пролет и с шумом вписалась в стену.
Могиня и Катя почти одновременно бросились ей на помощь.
– Цела? – поинтересовалась бабушка, мрачно наблюдая, как внучке помогает Катя.
Ярослава нетерпеливо отбросила ее руки.
– Все нормально, – буркнула она, встала и направилась догонять Енисею, чтобы дальше идти вместе. Поднялась с усилием на несколько ступенек вверх, заметно прихрамывая. Катя заметила на перилах капельки Ярушкиной крови, брызнувшей из ссадин на руках.
Могиня угрюмо выдохнула и пошла следом, стараясь идти теперь как можно ближе к внучке. Катя, помедлив еще пару мгновений, последовала за ней.
То ли от внезапного и такого неприятного Ярушкиного падения, то ли по другим причинам, но Катя отчего-то чувствовала здесь себя неуютно. Она не могла понять почему. Иногда на нее и Могиню оглядывались шедшие чуть впереди Аякчаана и Истр, и Катя на их лицах читала те же чувства – удивление и дискомфорт.
Сейчас, когда они сильно углубились в древний город, она поняла, что именно ее настораживает: следы запустения.
Будто это не просто необитаемые этажи большого скального города, а заброшенный город. Мертвый.
Енисея, подождав, пока Ярослава подойдет ближе, шагнула в коридор, неторопливо двинулась по нему. Все вместе они вышли на один из уровней, явно когда-то жилой: в глубине видно другое помещение, круглое, с гладко отполированными стенами, любовно расписанными ярко-голубыми и изумрудно-зелеными красками. Катя, отстав от друзей, заглянула внутрь: она увидела красивый выход на балкон, с каменными ажурными балясинами [14] , невысокий проем вел во внутренние комнаты. В проеме при этом видны углубления, возможно, служившие для дверных петель. В центре круглой комнаты валялась тряпичная кукла. Катя присмотрелась: нос-палочка, глазки-бусинки, соломенные волосы, голубенькое льняное платьице, на котором неумелой рукой нанесены узоры – кружочки и квадратики. Чья-то забытая любимица.
14
Балясина – невысокий столбик, применяющийся для поддержания перил, поручней.
Катя огляделась, посмотрела на почерневшие камни вокруг очага – его давно не затапливали. Уже и зола выветрилась, а сам очаг осыпался.
Шаги на лестнице стали стихать, девушка поторопилась догнать ребят, но тревожные мысли уже роились в голове, а глаз подмечал все новые и новые доказательства своей догадки: скомканный платок, разбитая чашка, аккуратно сложенные у стены, покрытые толстым слоем пыли одеяла.
Она догнала Могиню и ребят тремя пролетами ниже – Енисея повела их еще на один уровень вниз. Все выглядели озадаченно, молчали, поглядывая в напряженную спину Енисеи. Девушка зажгла светозар – он разливал бледный свет вокруг. Прошли внутрь по широкому темному коридору. Казалось, что он должен был быть освещен. Катя подняла голову и уперлась взглядом в узкий канал, шедший по центру, в котором еще поблескивал металлический кабель. Каждые два метра, на сколько хватало глаз, висели небольшие, не больше пяти сантиметров в диаметре, шарики, изготовленные, очевидно, из такого же металла. Он реагировал на приближение светозара – наливался голубым светом, но тут же мерк, словно перегоревшая лампочка.
– А почему фонари, или что это такое, не работают? – решилась спросить она. Но ответа не услышала – Енисея шла, не оборачиваясь и не сбавляя шага, пока не уперлась в единственную в этом коридоре дверь и с силой не толкнула ее, пропуская ребят внутрь, в небольшое жарко натопленное помещение.
В центре круглой комнаты, почти такой же, как та, наверху, в которой Катя нашла тряпичную куклу, в аккуратно выложенном камнем углублении, горел огонь, над которым на корявой треноге грелся круглый, почерневший от копоти котелок.
Рядом с очагом на брошенной шкуре валялись толстые, потемневшие от времени книги, голубой полупрозрачный шар, колчан со стрелами, лук. В углу стояли ножны.
– Ты здесь живешь? – уточнила Ярушка и тут же вскрикнула, прищемив дверью пальцы.
Енисея вздрогнула, молча кивнула, прошла в глубину помещения, придвинула тяжелую стопку медвежьих шкур и бросила их рядом с очагом.
Открыла крышку котелка, помешала содержимое.
– Обедать сейчас будем, – сообщила сухо. – Только ложек у меня две, так что придется есть по очереди.
Она взглянула на друзей: все смотрели на нее с удивлением и опаской.
– Чего вы?.. Не кусаюсь я. Идите к огню…
Ребята придвинулись ближе, молча взяли шкуры и разложили их на каменном полу. Аякчаана хозяйственно скрутила свою шкуру в небольшой валик, оставив один свободный край. На валик удобно села, а ноги расположила на свободном куске – так делал дедушка Учур, когда они ночевали в тайге. Получилось мягко и удобно. Ярослава, покосившись на нее, устроилась так же.
Только Истр не торопился расположиться у огня. Он прошел вдоль стены, заглянул в нишу, из которой Енисея минуту назад принесла шкуры, – там оказалась еще одна крохотная комнатка, из которой тянуло сыростью. Прошелся вокруг, будто искал что.
– А где Олеб? – Он встал напротив Енисеи, нахмурился. – Я думал, вы вместе.
Енисея заметно помрачнела, пробурчала:
– С чего ты взял?
– Ну, из Александрии же вы вроде сюда вместе направились, разве не так?
Енисея снова помешала содержимое котелка, помолчала.
– Нет его тут. Ушел он, – бросила она наконец.
– Куда?
– На поиски Золотой Козы…
– Ко-го? – Истр вытаращил на нее глаза.
– Золотой Козы! – повторила Енисея. – Он сюда пришел просить моего отца… ну… – она покраснела, – отдать меня ему в жены…
– Добро. Что ж потом? – продолжал выяснять Истр.
Енисея начала раздражаться, снова превращаясь в фурию, с которой они встретились на вершине утеса.
– Отец оказался не слишком рад, но по древнему обычаю дал ему задание: найти Золотую Козу, а ее шкуру принести ему. Вот Олеб и ушел.
– Поня-а-атно, – протянул Истр, почесывая в затылке, – что ничего не понятно.
– Может, не коза, а овца? – встряла в разговор Аякчаана. – Знаете, в мифах Древней Греции аргонавты ходили за Золотым Руном, только это была овечья шкура…