Копьё Маары
Шрифт:
– Я ничего не могу сделать. Отец так надеялся на меня, так рассчитывал, что я найду способ вернуть Силу, что с моим возвращением все изменится… И я вижу разочарование в его глазах. Он упирается, чего-то ждет. Но того нет во мне.
Она села на колени и прижала к груди лохматую, потемневшую от времени кукольную головку. Катя подошла ближе, ласково погладила подругу по плечу.
Та вдруг встрепенулась.
– Что случилось? – Енисея резко посмотрела на Катю, лунные блики играли лихорадочным блеском
– Ты о чем?
– Что случилось за то время, пока я вас не видела? Что случилось с Ярославой? Она сама не своя: три раза упала на лестнице, пока сюда шла, порезала пальцы. Когда укладывалась спать, чудом не подпалила себя у очага – у нее загорелся подол. И вообще, я чувствую, с ней что-то не так. Словно это не Ярослава вовсе. Оттого и спрашиваю.
Катя вздохнула.
– Она и есть не своя. Я даже не знаю, как тебе это объяснить…
– Говори как знаешь, я пойму.
Катя положила на пол палочки, проговорила:
– Когда мы бежали от джунгар, меня ранили. Нож заговоренный оказался, попал вот сюда. – Катя провела рукой по правому предплечью. – Ерунда вроде бы, царапина, только очень больно. Через несколько минут я потеряла сознание и даже не помню, как оказалась на поляне. Помню только нестерпимую боль и холод. – Катя на мгновение замолчала, решая, говорить или нет о парне в золотой зале. Решила, что не стоит. – Потом в бреду этом я увидела золотую теплую жилку и ухватилась за нее. Оказалось, что это Ярушкина удача.
– Как? – У Енисеи от ужаса округлились глаза.
Катя покачала головой.
– Когда я пришла в себя, Могиня страшно ругала ее, сказала что-то про древний заговор на огне и крови, ассирийский.
– М-м-м, вот оно как, – выдохнула Енисея. – Тогда понятно.
– Ума не приложу, как все исправить…
Енисея посмотрела на нее, задумчиво отвела взгляд. Все окончательно запуталось.
– Ты сама-то как?
– Да я-то хорошо, что обо мне говорить, – удивилась Катя. – Могиня считает, что беду только отсрочила, а по мне, так я здорова как никогда. А вот с Ярославой беда.
– Это от того, что заговор тот с согласия делается и отдать ты должна была что-то взамен. Ну, вроде как купить ее удачу. А раз ты ничего не дала взамен, то ее удача как пришла, так от тебя и уйдет. Это не по правилам получилось, поэтому не навсегда. Можно поправить. Нужен другой заговор. Правда, ты сызнова почувствуешь страшную боль и холод.
– Ничего! А удача? Она снова к ней вернется? – обрадовалась Катя.
Но Енисея покачала головой, посмотрела строго, совсем как ее отец в том воспоминании:
– Нет, полностью не вернется. За то Могиня и ругала… Заговоры на крови и огне самые опасные, Катя. С ними шутки плохи.
Она вздохнула.
Катя удрученно кивнула.
– То есть все зря? – Она потерла
Енисея нахмурилась.
Катя прикрыла глаза, устало выдохнула:
– Стоило мне от вас уйти, я столкнулась с этой девочкой Аякчааной. Она из моего времени… Ну, почти. Ее призвали Каменные люди-истуканы, потребовали добыть им это копьё. И пока она его им не принесет, проход в ее время закрыт. Мы пробовали вернуть ее домой, но она снова возвращалась.
– Копьё Маары, говоришь? – Енисея прищурилась.
В голове, медленно вырисовываясь, будто проявляясь из тумана, загорался план. Енисея прищурилась, стремительно встала.
– Утро вечера мудренее, идём спать! – скомандовала она и потянула Катю назад, в свою душную каморку. – Надо непременно повидаться с моим отцом. Если кто и знает о копье, так это он.
Ярушка видела, как встала и тихо вышла из светелки Катя, как следом за ней поднялась и исчезла в темноте коридора Енисея. Хотела пойти за ними, но с тоской выдохнула, представила, сколько шума наделает своей неуклюжестью и невезучестью, перевернулась на спину и уставилась в потолок: на нем играли темные тени. То ли блики от затухающего очага, то ли лунный свет из крохотного оконца под потолком.
Рядом почувствовала движение – это сел Истр, уперся локтями в колени.
– Чего вам всем не спится, а? – хрипло проворчал он.
– Ну вот не спится, и все тут. – Ярушка отвернула лицо к стене, не хотела говорить.
На душе было гадко, будто сотня диких кошек скреблась. Девушка спрашивала себя и никак не могла понять – рада ли она тому, что Олеба здесь не оказалось, что она оказалась избавлена от необходимости видеть, как он любезничает с Енисеей. Спрашивала себя и понимала: рада его отсутствию. Очень рада! Чувство облегчения прорастало в груди весенней почкой, пробивалось сквозь страх и пепел. «Они собираются пожениться», – тут же запульсировало в висках, вырвало тяжкий вздох из груди.
Истр придвинулся к ней, дотронулся до плеча:
– Ярослава!
Девушка не откликнулась, сделала вид, что уснула. Водяной устроился удобнее, словно и не собирался от нее отходить. Прошептал задумчиво, покосившись на спящую Могиню:
– Не переживай, вернем мы тебе твою удачу.
– Я не переживаю, – отозвалась все же Ярослава. – Спи уже!
И отвернулась к стене, укрылась плотнее шкурой, хоть и жарко под ней, но будто в домике, тихо и покойно.
Истр молчал. И Ярославе, как назло, не спалось. Чувствовала – он сидит рядом.