Корабль палачей(Романы, повести, рассказы)
Шрифт:
Сальвадор рассмеялся:
— Конечно, мой друг. Окоти покинул Мато Гросо, чтобы учиться в школе в Байе. Сейчас он стал кюре в новой церкви, построенной в Консейде. Одновременно он заботится о сохранности подземелья!
ЗЕЛЕНЫЙ ТУМАН
Роман
Глава I
Книга, камень и две марки
Читатели легко поймут, почему я воздерживаюсь от указания истинного названия небольшого фламандского городка, из которого Гюстав Леман отправился в полет к загадочным горизонтам, расправив крылья подобно могучей птице. Поскольку небольшие уютные домики, скверы и ветхие древние укрепления старинного городка укрывают своей тенью могучие липы, я предлагаю называть его Линденхэм, так как слово «линден» на языке этой страны означает «липы». Впрочем, не будет ничего удивительного, если кто-нибудь из вас узнает некоторые характерные особенности городка и догадается о его подлинном названии.
Я изменил также имена действующих лиц и названия улиц, пользуясь правом автора уделять внимание прежде всего описанию приключений.
В 1880 году улицы Линденхэма освещались масляными фонарями, а его обитатели одевались по моде 1850 года.
По правде говоря, этот год нельзя считать удачным для Гюстава Лемана. В шестнадцать лет — а он родился в июле — он учился в одном классе с детьми двенадцати-тринадцати лет, потому что учебу нельзя было отнести к его любимым занятиям.
Ему, как сироте, досталось от умерших родителей небольшое, но вполне достаточное для безбедного существования состояние; что касается его дядюшки и опекуна Дезире Лемана, старого эгоиста-ворчуна, жившего на юге страны, то он абсолютно не интересовался своим племянником и его будущим. Гюстав жил на улице Труа Трефль, в семье Снеппов, которые, несмотря на некоторую естественную скупость, все же заботились о мальчике. По сути, он не требовал большого внимания к себе. Высокий, физически крепкий юноша, он не интересовался развлечениями, свойственными его возрасту, никому не мешал и, помимо всего прочего, старался, чтобы никто не мешал ему. У него не было друзей, и многие считали его мизантропом. Впрочем, этот недостаток признавали не все его преподаватели.
Его девизом вполне могла стать книга, вернее, он сам с книгой в укромном уголке. Действительно, чтение было его любимым, если не единственным, времяпрепровождением. Каждую субботу после обеда он обходил прилавки букинистов на блошином рынке, возвращаясь в отчий дом с грузом потрепанных разрозненных томов, что вызывало переживания хозяйки, уверенной, что весь этот хлам способствует размножению мышей. Господин Снепп был полностью согласен с супругой. Впрочем, он был согласен с ней всегда. Этот маленький боязливый человечек, бывший мелкий чиновник железнодорожного ведомства, сейчас пенсионер, все годы, проведенные на службе, трепетал перед начальством, а сейчас по инерции продолжал трепетать перед своей сварливой супругой.
Единственными счастливыми моментами в жизни господина Снеппа были минуты, проведенные с коллекцией марок, а поскольку юный Гюстав нередко пополнял его коллекцию, он испытывал к юноше благодарность и симпатию.
В начале марта принципал, то есть директор католического института, который посещал Гюстав, пригласил его для дружеской, но одновременно и достаточно деловой беседы.
— Мой дорогой Гюстав, мне кажется, что ты напрасно теряешь у нас время. Ведь мы больше ничего не можем дать тебе. К счастью, у тебя имеются финансовые возможности. То, что оставили твои родители, позволяет тебе жить, подобно мелкому рантье, естественно, при условии, что ты не натворишь глупостей. Тем не менее я считаю, что это аморально — жить в шестнадцать лет за счет ренты. Труд является долгом не только по отношению к тебе самому и тебе подобным, но и по отношению к Богу. Почему бы тебе не открыть небольшую лавочку?
— Торговля совершенно не интересует меня, — ответил юноша.
— Тогда тебе нужно овладеть какой-нибудь профессией.
— Я подумаю об этом, — сказал юноша, решивший про себя забросить любую учебу и вести отныне жизнь бездельника, даже если для этого ему придется экономить.
Когда этим вечером он покинул школу с твердым намерением никогда больше не переступать через ее порог, шел дождь с таким сильным ветром, что ему только с большим трудом удавалось держаться на ногах.
Он пересек лошадиный рынок, совершенно пустынный в этот час, и направился по небольшой улочке к спокойной реке. Некоторое время он брел по пустынной набережной.
Неожиданно он понял, что улыбается.
«Сделаю-ка я подарок наядам», — подумал он, глядя на мутную зеленую воду. Открыв школьный ранец, он извлек из него несколько томов.
— Стоп, я не должен бросить им моего Вальтера Скотта, — они никогда не вернут его, даже если я буду просить их об этом. То же самое будет с моим Фенимором Купером. И с моим…
Он положил на стопку книг старый, сильно потрепанный том, напечатанный не на бумаге, а на чем-то вроде пергамента.
— Откуда он у меня? — задумчиво проворчал он. — Наверное, его всучил мне этот мошенник Корнель… Ладно, чего тут раздумывать… Дорогие нимфы, вот вам грамматика… — Послышался всплеск. — А вот мой учебник математики! — Снова всплеск. — А это национальная история Франции… Прощай, Юлий Цезарь…
Он собрался швырнуть в воду старинный том, но тот в этот момент раскрылся; ветер подхватил и унес в сторону несколько страниц.
— Что за бестолочь! Прекрати осыпать меня грязными бумажками!
Вздрогнув, Гюстав обернулся и оказался нос к носу с сильно рассерженным странным маленьким человечком в цилиндре, одетым в давно вышедший из моды редингот.
— Бестолочь! — повторил взбешенный человечек. — Что ты скажешь мне перед тем, как я заеду тебе зонтиком по голове?
Гюстав вполне мог прихлопнуть человечка, как муху, но он повернулся и взял ноги в руки. Он мгновенно узнал доктора Бельфегора Пранжье.
Да и кто в небольшом городке не опасался встречи с этим тиранически настроенным чудаком с отвратительным характером?
Невероятно богатый, он жил в просторном собственном доме в районе Рампар де Контес, обслуживаемый целой армией слуг и служанок, подчинявшихся хозяину, словно рабы всемогущему властелину. Мэр городка и члены магистрата низко кланялись при встрече с ним, тогда как Пранжье высокомерно не реагировал на их приветствия. Короче, он был в Линденхэме законодателем мод и правил, так как владел в городе более чем четвертью зданий и земли. По его поводу в городе ходило множество сплетен, но распространялись они весьма осторожно, потому что он был способен на немедленную месть в случае, если считал себя задетым. Ходили слухи, что он, не будучи большим эрудитом, когда-то руководил кафедрой в одном знаменитом университете, но вынужден был уйти в отставку из-за своего дурного характера.
Прошлой зимой, когда какой-то десятилетний малыш бросил в него снежок, причем промахнулся, он не только нещадно избил ребенка, но и пожаловался на него муниципальным властям. Несчастный отец юного метателя снежков был вынужден по решению суда заплатить большой штраф. Кроме того, только благодаря мольбам и поклонам ему удалось сохранить место в одной из коммерческих фирм города, несмотря на мстительность доктора Пранжье.
Поэтому вполне понятно, почему Гюстав Леман предпочел ретироваться с места встречи с доктором. Вряд ли он удирал быстрее, даже если бы за ним гнался сам дьявол.
Только оказавшись на углу улицы Шарретье, он остановился и оглянулся. Грозный старик не преследовал его. Похоже, он даже забыл о нем, так как стоял на месте, рассматривая подобранные им разлетевшиеся страницы странной книги.
В этот момент сильный порыв ветра сорвал с бывшего профессора похожую на воронье гнездо шляпу. О, чудо! Он даже не заметил, что его шляпа упала в воду, настолько был поглощен просмотром старинной книги.
— Я всегда подозревал, что он давно свихнулся, — пробормотал Гюстав.