Кораблики, или «Помоги мне в пути…»
Шрифт:
В дверь заглянула Карина. Она куталась в халат.
– Рано еще. Пусть малыш выспится…
Вчера ночью я наплел ей, что в одном из интернатов отыскал малолетнего родственника, праправнука своей младшей сестры (которая, кстати, у меня и правда была когда-то, но умерла, не дожив до года, и я ее не помнил). И поскольку мальчик – сирота, я взял его на воспитание. И ему будет хорошо, и мне. Легче жить, когда кто-то родной рядом.
Карина, добрая душа, шептала, вздыхая и ворочаясь рядом:
– Конечно, конечно, Пит… Вы только от
– Нет, что ты! Нам у тебя будет хорошо. К тому же мальчику нужен женский глаз…
– И тебе. Ты сам еще как мальчишка.
– Ага. Только толстый и старый…
– Ох уж, старый!..
Сейчас она сказала, что приготовит завтрак и помчится к себе в магазин: туда привезли контейнер с новыми игрушками.
Едва Карина ушла, как появился Юджин. С утра пораньше. Ему не терпелось, конечно, знать подробности.
Петька все дрыхнул.
Мы с Юджином засели в другой комнате, и я наконец во всех деталях изложил вчерашние события.
Юджин почти не перебивал. Иногда нервно барабанил пальцами по колену, порой вытягивал в трубочку губы, словно присвистнуть хотел.
Потом на цыпочках мы вдвоем сходили к Петьке. Он спал все так же, носом в коленки. Юджин постоял, посмотрел, усмехнулся:
– Гусиный след… В точности как у тебя. Твой я помню еще с той поры, когда пацаном плясал на твоей спине… Ладно, пошли. Пусть спит…
Мы вернулись на прежнее место – в кресла у кофейного столика. Помолчали.
– Вот такая история… – сказал я, ощущая почему-то сильную скованность.
– Клянусь темпоральными спиралями, это самое удивительное, чему я был в жизни свидетелем, – заявил Юджин. Серьезно и все же с намеком на обычную иронию. – Хотя, если разобраться, случай не совсем неожиданный.
– Неужели? – я даже слегка обиделся.
– Да… Ты же сам в пору разработки Конуса предполагал возможность подобных эффектов…
– Я?!
– Ну, не в точности таких, но все же… Возможность воссоздания прошлых событий на основе скрытых остатков информации. А мой отец решительно отрубил эту ветвь исследований. "Это, – сказал, – псевдонаука, ибо никакое обратное следование по темпоральному вектору невозможно". Я читал материалы тех лет, знаю. А при чем тут обратное следование? Здесь же совсем иной принцип! Да ты сам это знаешь лучше меня.
– Ну, во-первых, никто всерьез за эту тему и не брался. Мы с твоим отцом спорили о другом. Я хотел ввести в Конус еще одну программу: о многовариантности одного явления в параллельных темпоральных потоках. То есть когда одно событие может на практике давать ряд разных, но равноправных последствий и далее развитие идет параллельными путями. Так называемая формула: а, деленное на n, равно а, умноженному на n…
– Отец зарубил и эту тему…
– Да, и это во-вторых. Он был прав. Если бы мы взялись еще и за такую программу, "Игла" не ушла бы до сих пор… И вообще, не смей критиковать отца! Мал еще.
– Слушаюсь, дядя Пит…
– То-то же. Лучше скажи, как быть с этим типом, с Полозом? Нельзя же все так оставить…
Юджин помрачнел и сказал, глядя мимо меня:
– Полоз – личность известная. Во многих смыслах.
– То есть?
– Ну, то, что он музыкальный и прочий талант, это само собой… Был он, кстати, сначала ведущим инженером известного комплекса "Электрон-Солнце", а затем подался в искусство и в дело эстетического воспитания подрастающего поколения. На этом поприще имел вначале некоторые неприятности…
– Немудрено… – буркнул я.
– Да… Кое-кто начал высказываться, что интерес Полоза к мальчикам не только музыкальный. Ну, ты понимаешь. Был некоторый шум, но доказательств не нашлось, а слухи он гордо отмел и начал со своими "Приморскими голосами" триумфальное шествие по сценам Побережья и далее. Победы на конкурсах, лавры, аплодисменты…
– Эти юные "голоса" высказываются о нем, однако, сдержанно, – заметил я. – Вчера мне удалось побеседовать с двумя…
– Возможно. Говорят, он теперь со своими питомцами весьма сух и официален… Однако поет хор здорово…
– Еще бы! С такими вот "приглашенными" солистами…
– Во всем этом надо разобраться аккуратно, – сказал Юджин. – Так, чтобы до сути докопаться и в то же время зря не дергать Петьку.
Он сказал о Петьке, как о самом обыкновенном мальчишке.
– Да, – согласился я. – Ему и так нагрузочка на нервы…
– А что касается Полоза, я неофициально попрошу знакомых ребят из оперативного отдела ОГ пощупать его. Осторожно…
Я невольно поморщился.
Юджин снисходительно объяснил:
– Зря ты кривишься. У тебя об этой фирме представление полувековой давности. В ту пору огэшники занимались борьбой с инакомыслием. А нынче в этом нет смысла, ибо каждый может мыслить как угодно или не мыслить совсем…
– Последнее, очевидно, предпочтительнее, – язвительно заметил я. – Ибо, поразмыслив, ты понял бы, что неофициальное "пощупывание" мало вяжется с демократией, которой здесь нынче гордятся.
Юджин проговорил наставительно:
– Я сказал "неофициально попрошу". А "пощупают" его вполне официально, хотя и без шума. Поводов достаточно… И вообще это моя проблема. А тебе хватит забот с… юным пришельцем из слежавшихся темпоральных слоев.
– Ох… Что же мне с ним делать-то? – опять отдался я сомнениям и тревогам.
Юджин откликнулся беззаботно:
– Как – что? Будешь воспитывать. Ты же знаешь его как самого себя… Выучится в школе, станет продолжателем твоих дел. Пустит Конусы на конвейерный поток…
– Трепло, – вздохнул я.
– Отнюдь…
– Для начала он в школе обрастет двойками. Программы-то нынче совсем не те… В свои детские годы я даже слова такого не слыхал – "компьютер". Не говоря уже о кибернетических лекторах и системе обучения профессора Наумова…