Коралловый город
Шрифт:
Даша только глаза таращила на Гошу. Потом приложила к его лбу прохладную ладошку.
— Температуру мерил утром?
— Отстань! — дернулся Гоша. — Я правду говорю, а ты…
— Пра-авду! — хихикнула Поспелова. — Как это он сможет учительнице приказывать?
— А так! Макар же волшебник, ты разве не знала? Ему только в ладоши хлопнуть — и будет, что захочешь.
— Ну какой же он волшебник? — улыбнулась Даша. — Если бы он был волшебником, то разве ходил бы в школу?
— А он так ходит, для вида. Думаешь, он учит уроки? Ха-ха. Он и мне так сделал, что я ничего не учу, а знаю всегда на пятерку.
Глаза у Поспеловой расширились.
— Правда?
— А то вру? — сплюнул Гоша. — Он и фонарик достал во какой, смотри!
Шурубура вытащил из ранца фонарик и совал его в лицо Даше.
— Да ты потрогай, не бойся! Я его, правда, никому в руки не даю, а тебе могу дать, только на минутку.
И тут в голове Даши вихрем пронеслись воспоминания о всех странных событиях, которые произошли в школе. В них всегда был замешан Синицын! И укутанные саженцы, и неизменные пятерки — а ведь он раньше из троек не вылезал. А волшебное мороженое, почему она забыла? А металлолом? Вот откуда он взялся! Если Синицын волшебник, ему ведь ничего не стоит достать сколько угодно металлолома!
— Но ведь это нечестно! — схватила она за плечо Шурубуру. Тот так и отпрянул.
— Почему? — обиделся он, пряча фонарь. — Что, я его украл, что ли? Мне подарили! Вместо него я еще ножичек отдал, четыре лезвия…
Но Даша уже вихрем летела вниз по лестнице. Гоша пренебрежительно посмотрел ей вслед.
— Вечно они так: не постоят спокойно, ни в чем не разберутся и сразу — трах-бах, нечестно, украл! Надо было ей рассказывать… А все Синицын — она хорошая! Не разбирается в людях, даром что волшебник. Нет уж, если девчонка — ничего хорошего не жди от нее… даже если по деревьям умеет лазить.
А Даша, вихрем промчавшись по двору, на узенькой улице нос к носу столкнулась с Макаром, возвращавшимся из прачечной с пустой сумкой.
Она резко остановилась и смерила его взглядом с ног до головы. Пальто ее было расстегнуто, одна косичка распустилась и выбилась из-под шапочки.
— Это правда? — крикнула она.
— Что правда? — буркнул Синицын. В животе у него заныло. Неужели этот Лысюра все-таки рассказал ей?
— Что ты волшебник! — выпалила Даша.
— Ну, правда, — сник Макар, но тотчас встрепенулся. — А ты откуда знаешь?
— Мне тот мальчишка рассказал, из вашего дома, который хрустальный стаканчик разбил, помнишь?
Синицын стиснул кулаки: ах ты, Шурубура несчастный, так ты отплатил за все добро?
— Значит, металлолом вы с Лысюрой нигде не собирали, он достался вам очень просто? — прищурилась Даша. — Ну-ка, покажи как.
— А зачем тебе? — попятился Синицын.
— Показывай! — наступала Поспелова. — Хочу знать, тяжело ли было. Хлопай в ладоши!
— Ну… а чего ты хочешь? — промямлил Макар.
Даша подумала.
— Давай старую кровать.
В это время из переулка вырвался самосвал. С пронзительным визгом машина затормозила перед внезапно появившейся кроватью так, что снежная пыль заклубилась под колесами. Шофер высунул из кабины побледневшее лицо и озадаченно завертел головой.
— Что за черт? — пробормотал он, еле ворочая языком от испуга. Ведь только что на улице ничего не было.
Тут он увидел стоявших на обочине детей.
— Чего хихикаете? Зачем поставили? — взорвался шофер. — А ну, мигом уберите!
И едва Синицын и Поспелова оттащили кровать в сторону, он дал полный газ. Если бы он оглянулся, то удивился бы еще больше: кровать исчезла.
— Значит, вот как ты делаешь чудеса, — протянула Даша, когда вдали затих шум мотора. — Хлоп в ладоши — и пожалуйста! Десять тонн как с неба падает. Вот так механизация…
— Не так уж и хлоп, — насупился Макар. — Мы по частям набрали, я все ладоши отхлестал, два дня болели. А Лысюра на одну ногу шкандыбал — ему утюг на ботинок шмякнулся. Производственная травма!
Даша залилась смехом, а потом посерьезнела.
— Ладоши, нога! А ребята пока наберут какую-то сотню килограммов, так у них все заболит — и руки, и ноги, и спины…
— Не так уж и заболит. Я сам когда-то собирал металлолом.
Он гулко ударил себя в грудь кулаком:
— Я тоже в детстве лиха хлебнул! И на прополку сахарной свеклы, и на сбор помидоров неоднократно хаживал.
— Знаем, как вы хаживаете, — буркнула Даша. — Девчонки работают, а вы по кустам хоронитесь…
Она снова загорячилась.
— Все равно, ведь это получается не по-пионерски: одни собирают на совесть, трудятся, а другие в это время спокойненько похлопывают в ладоши — и у них в десять раз больше. Да еще их же и хвалят. По-пионерски это, скажи?
— Нет, — вздохнул Синицын. — Не по-пионерски. А разве я виноват, что мне привалила такая удача? Зачем же я пойду собирать металлолом, как все, когда я могу набрать, сколько захочу, за одну секунду?
— Ну да, — подхватила Даша ехидно, — зачем мне и уроки учить, если я и так все знаю…
— Конечно, — тупо кивнул Синицын.
— Так из тебя тунеядец получится! — ужаснулась Поспелова.
— Чего это из меня тунеядец получится? — оторопел Макар.
— А как же, — убежденно сказала Даша и начала загибать пальцы. Учиться ты не хочешь, работать тебе не надо, все получаешь готовенькое. Кто же ты такой на самом деле? Да ты уже стал тунеядцем!
И она, победоносно задрав нос, пошла домой, но вдруг вернулась.
— Слушай, — зашептала она, отчаянно покраснев, — раз ты волшебник, то я хочу попросить…