Коричневый след
Шрифт:
Луиза сложила руки на животе и не проронила ни слова.
— Да уж недели три прошло, — сказал Мюллер, подумав.
— А точную дату вы не можете вспомнить или по крайней мере точное время?
— Это я могу сказать точно. Я опоздал на трамвай в пять десять, он ушел у меня из-под носа. Потому я и стоял там.
Теперь дошло и до Джимми.
— А несчастный случай, при котором дед был тяжело ранен, произошел по крайней мере тремя часами позже.
Напряжение тут же отпустило Вилли Мюллера.
— Вот видишь, Луиза, я сразу тебе сказал, что не имею к этому отношения.
Но его супруга не верила в человечество и осталась при своем.
— Как же выглядел человек, с которым поспорил дед? — спросила Улла.
— Да как ему выглядеть? Такого же возраста, как ваш дед, может, чуть помоложе. Я ведь видел его мельком. И одет был очень прилично.
— А откуда он появился?
— Почем я знаю, откуда он появился? Я видел только, как после этого он вошел в отель.
— А это был действительно тот самый отель у вокзала?
— Естественно.
Улла порылась в кармане куртки.
— Эту фотографию я обнаружила недавно у деда. Конференция ассоциации владельцев отелей.
Вилли Мюллер взял фотографию. Очки лежали на столике рядом с журналом. Улла подала ему их.
— Это был один из них?
— Но ведь это как-никак наш бургомистр, — констатировал Мюллер.
— А трое других?
— Вот это явно не он, слишком молод. А двое других — вполне возможно.
— Который же?
— Скорее этот.
Улла взяла газетную вырезку и еще раз прочла подпись под фотографией.
— Генрих Лембке, — провозгласила она и передала вырезку Джимми.
— А вам дед не сказал, из-за чего возникла драка? — неожиданно спросила она.
Вилли Мюллер подумал.
— Знаете, все произошло так быстро, к тому же я спешил на трамвай. Он был взволнован, это точно. Подождите-ка, он все время повторял… Теперь уж не припомню.
Улла искоса взглянула на друга.
— Что ты думаешь обо всем этом, Джимми?
Но Джимми пока ничего обо всем этом не думал.
Улла поблагодарила Мюллера и встала.
— Что вы собираетесь предпринять? Я имею в виду, что вам это даст? — спросил он.
Улла пожала плечами.
— Может, обратимся в полицию, я в самом деле пока не знаю.
Когда оба распрощались, в доме номер 29 прорвало плотину, и поток упреков, пророчеств и обвинений обрушился на Вилли Мюллера с такой силой, что лишь час спустя он смог вернуться к начатому кроссворду.
Жизненный союз, четыре буквы. Вилли Мюллер глубоко вздохнул и вписал — "брак".
А в это время Улла и Джимми сидели в кафе, глядя из окна на пустынную улицу.
— Ваш шоколад, пожалуйста.
Развевающаяся юбка официантки переместилась к следующему столику. В помещении полно было молодых людей и тех, кто считал себя таковыми. Тихая музыка создавала уютный фон, разговоры велись вполголоса. Белый какаду, неподвижный, словно чучело, сидел на перекладине. Под потолком шумел вентилятор.
— Вообще-то следовало бы немедленно отправиться в полицию, — заметила Улла. Пятнышко от взбитых сливок белело у нее на носу. Джимми стер его кончиком пальца.
— А если без вообще?
— А без вообще я хорошо представляю себе, что из этого выйдет. Ты ведь не думаешь, что жеребцы из полицейского участка в Дальхаузене так уж увлекаются историей?
— Но теперь это уже не по их ведомству, Улла. Это дело уголовной полиции.
— Они сидят этажом выше, в том же доме! Ворон ворону глаза не выклюет, так говорил дед.
— А у твоего деда не было других идей насчет того, что нам предпринять? — спросил Джимми.
Он сидел на неудобном крошечном стуле между столиком и стеной и чувствовал, как правая нога у него немеет.
— Наверняка, — язвительно ответила Улла. — Он считал, что мы должны спросить одного из его друзей, Книппеля к примеру.
Она допила чашку шоколада, положила деньги рядом со счетом и натянула куртку. Джимми с трудом вылез из своего угла и захромал следом.
На улице они взялись за руки и зашагали мимо витрин многочисленных привокзальных магазинчиков. Джимми, эксплуатировавший "сузуки" даже когда нужно было съездить за угол в булочную, досадовал, что не сумел вчера отремонтировать мотоцикл.
Впрочем, и на машине они бы вряд ли двигались быстрее. Полуразбитый "форд", одновременно с ними отъехавший от кафе, останавливался перед каждым светофором.
Лишь в конце улицы, у старого здания северного вокзала, где кроме них пешеходов не было, они заметили, что это не случайность. Битком набитый автомобиль двигался со скоростью пешехода рядом с Джимми, вплотную к кромке тротуара. Заднее боковое стекло опустилось. Молодой человек лет восемнадцати, не больше, положил руку на дверцу и, высунув из окна бритую голову, крикнул:
— Эй, парень, а не хочешь схлопотать по роже?
Джимми отодвинул Уллу от края тротуара и прибавил шагу.
"Форд" по-прежнему следовал за ними. Из переднего окна высунулась другая бритая голова, и Джимми узнал одного из завсегдатаев пивной.
— Куда так спешишь, парень? К недоноскам на Шваненмаркт?
— Эй, смотри-ка, он хочет к Бербе! — заорали на заднем сиденье.
Все сидевшие в автомобиле урчали от удовольствия.
И действительно, на скамейке в крошечном сквере между большим кольцом, Кастроперштрассе, железнодорожной насыпью и общественной уборной сидело несколько довольно неприглядных молодых парней.