Коричневый след
Шрифт:
— Так что же вы выяснили по обстоятельствам несчастного случая? — спросил Бринкман. В голосе его слышалось нетерпение.
— Ну, несчастный случай, вы ведь знаете, чего там особенно выяснять. Когда мы прибыли, он там лежал. И свидетелей не было.
— А вы не обнаружили на мопеде следов, что позволили бы предположить постороннее воздействие?
— Я больше занимался пострадавшим, господин хауптко-миссар. Вот мой коллега, возможно, он знает больше. Он производил погрузку мопеда.
Шванд подозвал Эрвина Цибуллу.
На другом конце провода бушевал
— Итак, это вы занимались мопедом, с которым произошел несчастный случай? Я прав? — спросил Бринкман, гнев которого сменился общим пессимистическим настроем по поводу состояния дел в дорожной полиции.
— Что вы имеете в виду, говоря "занимались", господин хаупткомиссар? Я погрузил мопед в наш фургон и принял необходимые меры по сохранности собственности.
— А идея исследовать мопед на предмет обнаружения следов постороннего воздействия вам, конечно, в голову не приходила?
— Но тут же все было ясно, господин хаупткомиссар. Булыжная мостовая, дождь, влияние алкоголя, да и водителю почти семьдесят пять.
— Допустим так, но вам ведь известна инструкция, предписывающая тщательное исследование всех транспортных средств, потерпевших аварию, на предмет следов постороннего воздействия?
Цибулла промолчал.
— К тому же у вас имелись для этого основания. Мне стало известно, что внучка потерпевшего была у вас в участке и поделилась своими подозрениями.
— Со мной она не говорила, господин хаупткомиссар.
Он беспомощно оглянулся.
— Лохнер, — тихо подсказал Шванд.
— А где он? — также тихо переспросил Цибулла.
— В нужнике, — прошептал Шванд.
— Минутку, господин хаупткомиссар, коллега, который беседовал тогда с фройляйн, только что вышел. Я попробую его…
— Все, с меня довольно! — прервал его Бринкман. — Мы не в детском саду. Каждый валит на другого. Вы что, меня за идиота принимаете? Назовите мне свою фамилию и звание!
— Цибулла, Эрвин, полицайобермайстер, господин хаупткомиссар.
Невольно он вытянулся по стойке "смирно", ожидая страшного разноса. Но разноса не последовало. Хотя Бринкман и записал фамилию себе в блокнот, он вовсе не собирался создавать себе хлопоты из-за этих кретинов.
— Немедленно отправьте мне копию донесения о несчастном случае, — приказал он, уточнив еще раз номерной знак мопеда, а также порядковый номер регистрации в сохраненной книге собственности.
В группе дорожных экспертов никто не пришел в восторг от его просьбы тщательно исследовать мопед. Пришлось позвонить начальнику отдела, его сверстнику, чтоб добиться желаемого без письменного запроса.
Когда через два дня на стол Бринкмана лег отчет о проведенном исследовании, вывод был однозначен: следы белого лака на раме, на заднем предохранительном щитке вмятина справа, тоже со следами белого лака.
— Выходит, он прав! — буркнул комиссар и задумчиво пригладил существенно поредевшие с годами волосы.
Порывшись в ящике стола, Бринкман
Комиссар выглянул из окна: моросил октябрьский дождь. Никакого желания выходить на улицу. Но и поручать допрос кому-то другому нельзя, придется потом выслушивать глупые шутки, как он помогал детям играть в сыщиков.
Бринкман прошел в соседнюю комнату, там сидел за машинкой молодой парень из его отдела и печатал донесение. Хаупткомиссар приказал снять копию с газетной вырезки и послал парня в редакцию "Вестдойче альгемайне цайтунг'*, поручив установить дату выпуска. Оригинал он прихватил на допрос.
Они вернулись в президиум часа через два, к концу рабочего дня, и почти одновременно. Поскольку Бринкман позабыл сказать, что статья появилась до смерти Штроткемпера, сотрудник отдела, естественно, начал с последних номеров газеты и после нудного перелистывания многочисленных газетных листов обнаружил фотографию лишь в номере за тринадцатое сентября.
Нудным был и допрос. Потребовалось целых полчаса, чтобы хоть немного привести в чувство до смерти перепуганного человека. Но все равно показания его были туманны. Как теперь утверждал Мюллер, никакой особенной драки он не видел, точную дату происшедшего не помнит, да и что один из участников драки изображен на фотографии тоже не факт. А тут еще появилась супруга! Бринкман знавал подобные браки, от бракоразводного судьи дело нередко перекочевывало в комиссию по расследованию убийств. Мрачно перелистывал он донесения о несчастных случаях.
С какой стати именно я должен заниматься этим дерьмом, подумал он. С каким удовольствием выбросил бы он сейчас донесение вместе с газетной вырезкой и собственными заметками!
На следующее утро он предпринял последнюю попытку внести ясность в этот случай. Он вызвал фрау. Шторх, секретаршу и телефонистку, чтобы продиктовать ей ряд заданий. Ко всем этим новомодным диктофонам он, как и большинство полицейских его возраста, так и не сумел привыкнуть.
Сорокалетняя располневшая женщина подсела к письменному столу с блокнотом и карандашом в руках.
— Нужно отправить телекс коллегам из уголовной полиции на Зильте, фрау Шторх. Касательно Генриха Лембке, Вестер-ланд, адрес неизвестен.
Уголовная полиция на Зильте, судя по всему, не была перегружена в межсезонье. Уже на следующий день в здание полицайпрезидиума на Уландштрассе поступил ответ. Курьер принес его в первый отдел вместе с другими бумагами. Бринкмана на месте не было. По средам обычно проводились совещания у шефа. После двух часов утомительнейшего монолога начальника полиции, направленного на дальнейшее улучшение их работы, он возвратился в кабинет, плюхнулся в кресло и неохотно раскрыл папку с почтой. Телекс с Зильта лежал сверху. "Касательно Генриха Лембке, род. 18.12.08, проживает: 2280, Вестерланд/Зильт, Уферштрассе, 13. В ответ на Ваш запрос по телексу от 12.10.83 сообщаем следующее: