Коридор
Шрифт:
Оставшееся до урока время оба молчали.
Мичико сохранила в секрете подработку Тору, а однажды рано утром принесла ему копии своих конспектов.
– Точно не уверена, как много ты пропустил, – сказала она, передавая ему тяжеленную пачку листов, – если чего-то нет, скажи, я поищу у себя. И… – она замялась, – если тебе будет что-то непонятно, не стесняйся обратиться, я тебе все объясню. – Говорила она подчеркнуто официально, просто выполняла обязанности старосты, но Тору, отождествлявший себя с Хатико, хозяином которого был, разумеется,
Но несмотря на все усилия успеваемость его оставалась скверной: слишком много было пропущено, а разум отказывался впитывать знания в ускоренном режиме. В итоге попытки нагнать сверстников привели к истощению ресурсов неокрепшего тела.
Утром он учился музыке и это было единственное за весь день время, посвященное себе. Когда последний отзвук тайко растворялся в лучах восходящего солнца, он наскоро ел рис из пластикового контейнера и спешил вымыть полы на первом этаже школы, и после вступал в ежедневную схватку со сном, ленью, пробелами в знаниях и усталостью. Во время обеденного перерыва он зачастую спал прямо за учебным столом, положив руки под голову, а после уроков плелся домой, где помогал матери наводить порядок в их маленьком, но захламленном жилище, ужинал и принимался за домашнее задание. Шли дни, а упорство не приносило ощутимых плодов.
Однажды по дороге в школу он повстречал старого знакомого.
Иори, парень, продавший ему первую дозу, был совсем плох. Одетый в неизменный драный пуховик с плечами до локтей и те самые трубы – то, что он носил, когда впервые повстречал Тору, он подпирал спиной стену какого-то дома и глядел куда-то перед собой. Штаны, кстати, были на нем не целиком, а валялись на земле, прикрывая одни щиколотки. Тощие кривые ноги в грязно-серых семейных трусах, испещренных многочисленными пятнами и следами от окурков, смотрелись бы весьма комично, но Тору было не до смеха – бедняга явно вышел на финишную прямую.
Первый порыв, овладевший Тору, едва не унес его подальше от призрака мрачного прошлого, но, поборов отвращение и страх, он вспомнил, как и от него шарахались все вокруг. Если бы не Атсуши, Тору весьма скоро оказался бы в таком же состоянии.
Сжав челюсть и кулаки от напряжения воли, он подошел к бывшему собрату по несчастью. Возможно, у него был повод для ненависти к тому, кто направил его по скользкой дорожке, но по неясной причине он этого чувства не ощущал.
Первым делом он вернул на законное место джинсы. Иори никак на это не отреагировал, в мутных глазах не было малейшего осознания происходящего.
Тору вновь захотел уйти. В голове пронеслась вереница вопросов. А что подумает Атсуши-сан? Учителя? Каково будет матери узнать, что он опять связался с дурной компанией, и что, в конце концов, подумает Мичико? Последняя мысль лезла в голову первой, но он усилием воли отодвинул ее на задний план, не позволяя ей расцвести в пустые надежды.
Он замер в нерешительности, готовый уйти, но тут старый «друг» заговорил. Должно быть, ему казалось, что Тору это часть его галлюцинации, но он, тем не менее, обращался к нему:
– Ты… Давно тебя не видел… Думал, ты уже сдох… – Он вяло усмехнулся. – Рад, что ты еще жив, курилка… – добавил он великодушно. – Ты нашел себе нового продавца счастья? – вдруг яростно вскрикнул он, словно прозрев: – Я звонил тебе пятьсот раз, думал, тебя закопали уже где-то, мэн, а ты просто нашел себе нового пушера! Да я тебя… – он замахнулся было на Тору кулаком, но тут у него опять изменилось настроение, и он проскулил: – Я же твой друг, чел, а ты берешь дурь у какого-то… – последнюю фразу он начал со слезами, а закончить так и не смог.
Тору хорошо представлял себе, что творилось в голове Иори, и потому не рассчитывал на дискуссию. Избавившись от наркозависимости, он выбросил старую сим-карту, но прошлое не сдавалось и упорно стучалось обратно в его жизнь. Он вырвал лист из блокнота, где делал пометки о своих пробелах в знаниях, и написал записку: «Старик, я завязал. Если хочешь избавиться от дури, позвони, попробую помочь». В конце он с тяжелым сердцем добавил новый номер телефона, сложил листок несколько раз, сунул в карман пуховика и быстро убежал в школу.
Прошла неделя, прежде чем раздался редкий звонок с неизвестного номера. Телефон Тору еще не успел попасть рекламщикам и он насторожился, но вызов принял.
– Тору, старик, это ты? – послышался знакомый нервический голос, в котором чувствовалась напускная задушевность и расслабленность.
Тору удивился, как раньше не замечал фальши.
– Да, – отозвался он и прикрыл телефон ладонью, хотя на улице почти никого не было, а редким прохожим было не до него.
– Ну ты красавчик! Завязать – это сильно конечно, уважаю. Я и сам думаю уже об этом. Пойти по твоим стопам, так сказать… – Он помолчал немного, явно соображая, как продолжить. – Но тут такое дело… Прямо вот так, резко, я не могу. Попробую постепенно, уменьшу дозу, потом еще немного, а там, глядишь, и соскочу.
Тору не реагировал. Он понял, куда клонит Иори, и пожалел об оставленной записке. Тот был в замешательстве от отсутствия реакции, но остановиться не мог:
– Мне-то нужно совсем немного. Я сегодня одного гайдзина пощупал, но у него совсем мало было налички, а мобилу не успел продать. У тебя не найдется пары сотен?
– Нет, – честно ответил Тору. Денег у него почти не было. Он не получил еще первой зарплаты в школе.
– Да че ты жмешься, – психанул Иори, – забыл уже, как бывает, когда ломает? Совсем маленькую дозу, чтобы унять это дерьмо, старик!
– У меня нет денег. К тому же, нельзя слезть, если просто уменьшать дозу. Нужно сразу обрубить концы. Будет очень хреново, но потом ты как заново родишься.
– Да пошел ты… ! Типа, слез и можешь учить меня жизни? Забыл уже, кто стал твоим другом, когда ты нахер никому не сдался?
– Помню, – буркнул Тору, про себя отмечая, что речь идет о разных людях.
– Так что, тебе жалко для старого друга купить немного волшебного порошка?
– Еще раз повторяю, у меня нет денег. Не звони мне, пока не решишь окончательно слезть, – сказал Тору и повесил трубку.