Король Бонгинды
Шрифт:
— Как давно он у вас живет?
М-р Локс посмотрел на потолок.
— Тридцать месяцев, — сказал он. — Он поселился в прошлом году в первый день Аскотских скачек.
— Сколько ему лет?
— Около двадцати двух. Он американец, насколько я могу судить. У него есть друзья в Чикаго. Я видел, что он получает письма со штемпелем «Чикаго». Весь день он проводит у себя в комнате и никогда не выходит раньше полуночи. К рассвету он обычно уже возвращается. Если он и выходит утром, то до того, как люди встали.
— Вы никогда не были в его комнате днем?
Локс
— Нет, он довольно нелюдимый человек и держит свою комнату на запоре, пока он там. Мы убираем комнату в его отсутствие. Раза два я слышал, как он двигался у себя в комнате. Я слышал также, как он поет. Это все, что я о нем знаю.
Мистер Флит задумчиво грыз зубочистку.
— Я бы хотел взглянуть на комнату этого Бромлея, — сказал он, глядя прямо в глаза Локсу. — Вы получите сотенную за это.
— Это бесполезно, мистер Флит. В его комнату нельзя попасть, не взломав дверь. Когда он дома, он сам все убирает, и я могу уверить вас, что я не сказал с ним и десятка слов с тех пор, как он у меня живет… Странно, что он привлекает к себе такой интерес сейчас. Сегодня утром он меня спрашивал, сколько будет стоить, если он снимет весь дом, меблированный, и, когда я назвал цену, которая, я думал, свалит его с ног, он с радостью ухватился за нее. Жаль, что я не назначил вдвое больше! — сказал Голди, сокрушенно качая головой.
— Он снимет дом? А куда же вы денетесь?
— У меня есть друзья в деревне, вернее, родственники моей жены. Это не то же самое, но в данном случае близко одно к другому.
Полчаса Маркус засыпал вопросами Локса, но не добился, однако, почти ничего.
Прежде, чем Голди ушел, Флит задал ему вопрос, который все время вертелся у него на языке. Он задал его неожиданно, надеясь застать Голди врасплох.
— Аль причастен к этому?
Ни один мускул не дрогнул на лице Локса.
— Кто такой Аль? Это новая личность для меня.
Мистер Флит не стал продолжать своих расспросов.
Глава 36
Сыщики
В тот день Голди покинул Сомерс-стрит в сопровождении своей жены, двух кошек, любимой канарейки и разного скарба. Все обитатели Сомерс-стрит высыпали на пороги своих домов, чтобы видеть необычайное зрелище нагруженного автомобиля, отъезжающего от, дома номер 38.
Голди обычно не уезжал так торжественно. Несколько раз ему приходилось уезжать в полночь в сопровождении двух полицейских в штатском. И, хотя обитатели Сомерс-стрит и делали вид, что верят тому, что Голди уехал к своим родным в Девоншир, все великолепно знали, что никаких родных у него нет, если не считать дядю, отбывавшего каторгу в Дартмуре.
Никто не видел в тот вечер, как жилец Локса выходил из дома, но, по крайней мере, два человека видели, как он входил к себе. В темноте ночи какой-то человек быстро, украдкой повернул в Сомерс-стрит и, пробираясь в тени домов, вошел в подъезд дома номер 38 и затворил за собой дверь. Это и был человек, которого звали Джон Бромлей.
Сначала он тихо прошел в темную кухню, зажег
Тогда он зажег лампу и обошел одну комнату за другой, открывая шкафы, заглядывая под кровати. Он даже осмотрел маленький угольный погреб под лестницей, прежде чем отправиться к себе наверх.
Очутившись у себя в комнате, он снял пиджак и бросил его на кровать. Ночь была теплая, и в комнате было душно и тяжело, но он не стал открывать окна. Вместо этого он достал пачку почтовой бумаги, перо и маленький пузырек с чернилами. Положив все это на стол, он сел и долго смотрел на белый лист бумаги, прежде чем начать писать.
«Милый друг! — начиналось письмо. — Три года я ждал, чтобы заявить свои права на состояние моего отца».
На этом месте он остановился и прислушался. Потом, как будто услышанный им звук напомнил ему об одном его упущении, он вытащил из кармана брюк револьвер с длинным дулом и положил его рядом с собой на стол. Подойдя на цыпочках к двери, он отворил ее и нагнулся. Убедившись, что то, что он слышал, было просто капаньем воды из крана, он запер дверь снова и вернулся к своему письму.
«Благодаря странному совпадению, — писал он дальше, — я живу в доме человека, который работает с Флитом».
Он снова остановился и прислушался. На этот раз он знал, что не ошибся. Кто-то был на улице перед домом. Должно быть, у входной двери.
Он медленно привернул фитиль лампы и задул свет. Комната погрузилась во мрак. Пол немного скрипел под его ногами, когда он подходил к окну. Отодвинув штору, он осторожно приподнял окно и выглянул. При тусклом свете уличного фонаря он увидел внизу две человеческие фигуры. Один из людей стучал в нижнее окно.
Бромлей схватил с ночного столика фонарь, и внезапно белый луч света осветил улицу внизу.
— Что вам нужно? — крикнул Бромлей хриплым голосом. — Смотрите, как бы вы не получили то, чего не ожидаете.
Оба человека на улице опустили головы, чтобы скрыть свои лица. Один из них сказал:
— Спуститесь. Нам нужно поговорить с вами.
Прежде чем Бромлей успел ответить, откуда ни возьмись, появился третий человек и быстрыми шагами стал переходить улицу к стоявшим перед домом двоим. При виде его два незнакомца повернулись и быстро пошли прочь. Когда третий подошел к дому, их уже не было видно.
Джон Бромлей потушил фонарь и подождал.
— Что-нибудь случилось? — спросил человек внизу.
— Нет, ничего, спасибо, — сказал Бромлей хрипло и опустил быстро окно.
Вставшие рано обитатели Сомерс-стрит заметили незнакомого человека, скучавшего на тротуаре прямо напротив дома номер 38. Они отнеслись к присутствию этого сыщика — ибо это был сержант Паркер — вполне философски.
Спустившись к утреннему завтраку, Билль застал своего приятеля изучающим исписанный карандашом синий лист бумаги.