Король Драконов: сильнее смерти
Шрифт:
Само чадо с тоской взирало на все происходящее откуда-нибудь из-за угла с совершенно зареванным видом, от которого у Демьена портилось настроение и начинал скучно болеть живот. Притом у старика всегда дрожали губы — так, словно он рыдал всю ночь вместе со своей бестолковой дочерью над ее разбитым сердцем, — и Демьен с трудом удерживал себя от того, чтобы выкрикнуть обидное «нет, идите к черту!». Умом он понимал, что ни в чем не виноват, но вот сердцем… Кажется, он начинал понимать отца, Алого Короля, который шумным дворцовым увеселениям предпочитал уединение, роскошным бархатным одеждам — куртку простого воина, да еще и обривал
Но при всей внешней схожести, молодой Король все же отличался от своего отца. Что?! Обрить голову и отказаться от красивой одежды?! Демьен был слишком тщеславен, чтобы сделать это, слишком… Однако, гневные взоры желающих женить молодого короля и породниться с ним таким образом начали здорово раздражать Демьена.
— Ой, да ладно, — ворчала позади него Уна. — Никто не думает на самом деле, что ты… э-э-э… пользуешься своей властью и соблазняешь девиц. Просто каждая из них мечтает стать твоей королевой, и не только потому, что корона у тебя красивая. Но и потому, что ты и сам ничего; а шансов у каждой примерно поровну. Вот они и бесятся.
— Дуры, — буркнул злой Демьен.
И Зима туда же. Суровый старик-волшебник почувствовал печаль Ежинки и едва ли не потребовал у Демьена тотчас утешить ее. Демьен хмурил черные брови, хмыкал задумчиво, снова и снова припоминая крепкую руку старика, остановившую его. Странно это… с чего вдруг Зиме так благоволить к серенькой лесной девчонке? Из-за того, что та за ним ухаживает? Ну, так и что с того? Мало ли у Зимы верных слуг, волков, песцов и троллей, которые защищают его и гибнут подчас? За кем он особо приглядывает? Да ни за кем… и, опять же, странно то, что этот нелюдимый и суровый, даже жестокий чародей вообще подпустил Ежинку к себе. Кто ж она такая?
— Хм, хм, странно это, — бормотал Демьен.
Ежинка ему понравилась. Именно своей непосредственностью, не жеманностью и абсолютным неумением кокетничать. Она была очень проста, в ее поступках не было двойного дна, и ей хотелось верить… Да нет, ей просто верилось, безоговорочно, сразу и навсегда! Она была настоящей; одним из тех чудес, которых в его королевстве оставалось все меньше.
И он самому себе не мог объяснить, как кто она ему приглянулась; как девушка? Но его не тянуло ее приласкать, коснуться. Как друг? Это было ближе к истине, но тоже не то. Друг — это Дерек; это Уна. С ними можно поговорить обо всем, они все поймут и помогут дельным советом.
С Ежинкой было не так; с ней было уютно и спокойно, и на ее хрупкие плечи вовсе не хотелось взваливать свои проблемы и дела. Она была как огонек, возле которого отогреваешься и забываешь обо всем.
Словом, Демьен сам не понимал, кого он видит в лесном сереньком эльфе, и вовсе не хотел, чтобы она была хоть в чем-то похожа на зареванных девиц-претенденток на его руку и сердце…
— Сами разберемся, — бурчал Демьен сердито, понимая, что его больше всего оскорбило само предположение Зимы, что Король может чем-то Ежинку обидеть. — Что ж у меня, совсем сердца нет!?
— Эй, — вдруг окликнул его Дерек, замыкающий шествие. — А ты куда завел нас, повелитель девичьих сердец? Мы же должны были попасть туда, где она есть, то есть в кабинет Аргента. А мы попали…
Изумленный, Демьен остановился и огляделся вкруг.
Всеключ мгновенно перенес их из заснеженного леса в академию; в этом не было никаких сомнений. Коридор, по которому шла неугомонная троица, был темным и сырым, но совершенно точно вел куда-то в глубины академии. На дверях поблескивали ручки, украшенные гравировками — такие делали только в академии, — да и сами двери ничем не отличались от множества других дверей академии, ну, разве что были потемневшие от времени и разбухшие от влаги. Однако, вопрос Дерека был как нельзя кстати, и Демьен остановился, оглядываясь по сторонам и стараясь понять, отчего они оказались тут.
— Я же говорила, — подала голос Уна, — что книги в его кабинете нет. Я все обыскала.
— Это значит, он ее перепрятал, и так надежно, чтоб никто не мог добраться до нее, — сквозь зубы процедил Демьен. — Так, как может спрятать только темный магистр Аргент…
— Но в любом случае, — упорствовал Дерек, — Всеключ должен был вывести нас в комнату, где она есть, эта книга! А мы попали в какой-то заплесневевший подвал. Тут болотом пахнет; не думаю, что Аргент вообще вздумал бы здесь хранить ценные и редкие книги. Да и почему нас выбросило сюда? Может, он уничтожил ее? Здесь уничтожил — сжег, например? Но тогда мы попали бы прямо на пепелище, на остатки костра, а их тоже нет.
— Нет, — твердо ответил Демьен, прислушиваясь к нудному капанью воды и писку крыс, дерущихся из-за кусочка сальной свечки где-то в углу, — Аргент, конечно, не уничтожал эту книгу. Он ее, конечно спрятал, и спрятал там, где границы моей власти кончаются.
— Как это? — удивилась Уна. — Академия находится в самом сердце королевства, твоего королевства, между прочим! Как это — здесь нет твоей власти? Разве все кругом принадлежит не тебе?
— Здесь, — тихо произнес Демьен, знаком велев Уне смолкнуть, — академия, кажется, уходит под землю. Эти места еще опаснее, чем Похороненный Дом, и живут тут магические существа пострашнее нюхачей. Они не признают королевской власти над собой — да и на что им Король и его золото, если их мясо и кости интересуют больше, чем корона и мантия? Кажется, я понял, куда Аргент отнес книгу; к мойрам. К тем, кто ее и написал. Эти злобные существа живут долго, и они очень любопытны. Только они могли записать историю дочки часовщика — потому что наверняка бегали к ее дому под стеклянным куполом смотреть, что с нею произошло, и глумиться над ее страданиями.
— К… мойрам? — переспросил Дерек удивленно, пробуя на вкус странное словцо. — Что за нечисть такая?
— Толком никто не знает, — ответил Демьен. — Но, говорят, они живут бесконечно долго и не гнушаются питаться человечинкой. Если, конечно, какой-то неосторожный человечек сам попадет в их руки, хе-хе… Надежнее места сыскать невозможно. Туда даже Пустота побоится сунуться; мойры — они ведь разбираться не станут, растерзают и все. А человек ты, или древнее зло в обличьи человека — это дело десятое… Ну что, идем? Или оставим все как есть?
— А что, — дрогнувшим голосом произнесла Уна, — что, если мойры напала на Аргента и его больше нет?.. Он пропал с вечера, и больше я его не видела…
Демьен и Дерек воззрились на девушку с изумлением, в их светлых глазах была насмешка.
— Кого? — переспросил Дерек своим терпеливым тоном. — Аргента? Я скорее поверю, что больше нет никаких мойр. Нет, с ним точно все в порядке. Думаю, он спрятал эту книгу еще до того, как мы приехали в академию. Вспомни — он нам показывал уже свои записи, но не оригинал.