Король Драконов: сильнее смерти

Фрес Константин

— Вырезал алмазным ножом, — пробормотал Демьен. — Вот зачем ему столько драгоценных камней!

Дерек стукнул по стеклу кулаком, и то загудело, завибрировало.

— Большое, — оценил он, глядя куда-то вверх, явно желая узнать, как и к чему оно крепится. — Хватит на нас троих?

— Должно, — беспечно отозвался Демьен. — А ну, отойдите. Я не такой пижон, как Аргент, соберу свою защиту и из осколков!

Дерек послушно отступил, Уна пискнула и запрыгнула на стол, повыше подняв ноги, словно по полу бегали крысы или неудержимым потоком хлынула вода.

Раздался высокий вибрирующий звук, словно кто-то колотил в колоколе молотком.

Раз, два, три — а потом невидимое зеркало целым потоком осколков хлынуло под ноги Демьену, который, как оказалось, разбил его мечом.

— Ну, — весело произнес он, — собирайте три плаща-невидимки, техномаги?

***

Пока Дерек возился с осколками, собирая Демьену плащ, Уна разглядывала вещицы, лежащие на столе, куда она забралась, спасаясь от зеркального потопа.

— Слыхал я в детстве сказку, — меж тем разглагольствовал Демьен, скрытый стараньями Дерека под осколками волшебного зеркала почти целиком, — про короля, которому пошили одежду из невидимой ткани, которую могли видеть только умные люди. Разумеется, это было враньем. А в моем случае получается что правда!

— «Голый король» эта сказка называется, — подсказал Дерек, пассами рук собирая Демьену маску из маленьких осколков волшебного зеркала, аккуратно обтачивая каждый из них магией, чтобы Демьен не поранился. — Интересное сравнение, хм…

Рядом с нею, под бумажными свитками и книгами, оказался маленький черный ларец, полностью выкованный из черного железа. Очарованная его красотой, Уна взяла его себе на колени, поворачивая так и этак, с восторгом рассматривая диковинные города, парящих китайских драконов и причудливо искривленные деревца, выкованные на его черных стенках. Казалось, ларец был сделан не кузнецом, а ювелиром, так аккуратно и красиво были исполнены все его элементы. На крышах домиков можно было пересчитать каждую черепичку, каждую иголочку на ветвях изогнутых деревьев бонсай, а в окошках, казалось, вспыхивал серебряный свет и мелькали тени жителей.

— Какая прелестная вещица, — пробормотала Уна. Ларец зачаровал ее абсолютно, он сам по себе казался сокровищем, прекрасной игрушкой, увлекательной книгой, написанной в металле, и девушке казалось, что нет в мире драгоценности, достойной того, чтобы храниться в этом прекрасном ларце. Поэтому она даже не сомневалась в том, что он пуст, и даже открывая его замки — один за другим, щелк, щелк, щелк! — с наложенными на них техномагическими заклятьями, она и мысли не могла допустить, что там…

— Осторожно! — выкрикнул Демьен, заметив, что Уна колдует над какой-то вещицей из коллекции Аргента, но было поздно; со щелканьем замки подались, открылись, крышка ларчика откинулась, выпустив облачко сероватого пара. — Это же вещи Аргента!

Волоча за собой шелестящий, звякающий осколками невидимого зеркала плащ, он прыгнул к зачарованной Уне, уже опускающей руки в ларчик, и крепко ухватил ее за запястья.

— С ума сошла, — дрожащим голосом произнес Демьен переводя дух, заглядывая в ларчик. Впрочем, что он делал, можно было лишь догадываться — он был абсолютно невидим, только его глаза поблескивали в воздухе бриллиантовым свечением. — Сама же не хотела, чтоб мы трогали его артефакты, а что делаешь?! А если б там сидел злой дух?!

В ларце, к великому облегчению Демьена, лежала всего лишь потрепанная, грязная, страшная тряпичная кукла. Кружева на ее одеждах пожелтели, из расползшихся швов меж лопнувших ниток лезла вата, лицо, нарисованное черным карандашом, расплылось, отчего глаза были просто черными кругами безо всякого выражения. От слов Демьена на уродливой мордочке куклы как будто промелькнуло выражение отчаяния и злобы, но это, вероятно, была лишь игра света.

— Гадость какая, — произнес Демьен, отпуская руки Уны. — Всего лишь старая уродливая кукла.

Уне стало жаль безмолвную игрушку, потрепанную временем. Возможно, когда-то она была красива и любима, и краски на ее лице расплылись от множества поцелуев, которыми награждала ее хозяйка. Поэтому она ласково пригладила растрепанные волосы, расправила вылинявший шелковый бант.

— А по-моему, — глядя в бездонные провалы ее глаз, — она очень милая. Смотри, у нее штанишки в кружевах.

Демьен насмешливо хмыкнул и отошел от девушки.

— Ты как ребенок, — проворчал он. — Давай, собирай себе плащ тоже. Пойдем к мойрам.

— Ты уверен, — с сомнением произнес Дерек, — что мы сможем эту книгу найти? Откуда мы знаем, где мог ее спрятать Аргент?

— Куда мог спрятать книгу аккуратный, педантичный Аргент, — снисходительно ответил Демьен. — Даже в чужом мире. Даже среди мойр-людоедов. Конечно, в библиотеку! Ну, пошли?!

При ходьбе плащи позванивали и шуршали, как тонкий колкий лед, и Уна, что шла последней, могла ориентироваться только по этому тонкому, невесомому зимнему звуку.

Куклу, найденную в ларце, Уна не планировала с собой брать, но когда дверь в царство таинственных и зловещих мойр за ее спиной закрылась, девушка обнаружила, что тряпичная игрушка крепко зажата в ее пальцах. Не понятно почему, но прижимая к себе эту игрушку, Уна отчего-то чувствовала себя защищенной.

— Ничего, — бормотала девушка, поглаживая грубо пошитое платьице, — мы справимся!

А какой красивый городок лежал внизу, под ногами неугомонной троицы, пробирающейся по узкой горной тропке, на которую вывела их потайная дверь! Здесь, в городе, притаившемся меж скал, словно на дне каменного сосуда, тоже была зима, но снега было совсем мало. Снежинки заносились сюда озорником-ветром, и падали медленно и тихо, играя в фиолетовых сказочных сумерках. Уна даже залюбовалась и хотела сдвинуть с лица капюшон из осколков волшебного зеркала, чтобы рассмотреть подробнее красивые домики, шпили городской ратуши и маленький каменный мостик через извилистую речушку, в водах которой отражался ночной свет далекого светила. Но рука Дерека остановила ее. Уна не видела, кто ее остановил, но поняла по твердости и силе, с какой ее ладонь сжали невидимые пальцы.

— Не раскрывайся! — тихо велел ей таинственный шепот из ниоткуда. Говорившего видно не было, но держал он Уну очень крепко. — Помни о мойрах; если эти существа действительно так коварны, то они могут притаиться где угодно и напасть. Отгрызут тебе нос, сбросят плащ, и всю искусают.

Уна ахнула и крепче прижала к себе куклу, а Дерек смолк, и стал слышен только шелест его невидимого плаща.

С каждым шагом кукла, которую Уна взяла с собой, становилась все тяжелее и тяжелее, словно ее насыпали мокрым песком. Уна, шагая по круглым стертым камешкам, мостящими дорогу, тайком заглядывала под плащ, и изумлялась все больше. Кукла словно росла; в начале пути она была невесомая, и помещалась в ладонь девушки, а сейчас она была уже размером с новорожденного ребенка и прижималась к груди Уны с заметной любовью, раскинув в разные стороны тряпичные руки.