Король Крыс

Доценко Виктор Николаевич

Вот уже полчаса Савелий Говорков сидел в лубянском кабинете Константина Ивановича. Рассказ Бешеного о ялтинских событиях был кратким и точным: поведав начальнику о новом облике Рассказова и его крымской жизни, Говорков положил на стол микрокассету с записью беседы в «Ореанде». Знакомство с ней повергло Богомолова в раздумье.

Получалось, что «мистер Морозофф» действует вроде бы легально. По крайней мере, в желании инвестировать средства в российскую экономику нет ничего противозаконного; наоборот, в условиях хронически дырявого бюджета такой шаг

следует лишь приветствовать.

Но ведь свои истинные цели «американский инвестор» не декларировал!

Так что ты об этом думаешь? — повторил Константин Иванович.

Если ему действительно удастся скупить акции стратегически важных объектов, для России это будет полным крахом, — резюмировал Бешеный. — Ведь в таком случае Рассказов, посути, мгновенно превратится в теневого правителя государства.

Вот–вот, и я о том же. Что мы можем сделать? — Откинувшись на стуле, хозяин кабинета вопросительно взглянул на Говоркова.

Савелий вздохнул.

Действовать придется вопреки закону. Законных рычагов воздействия на «американского господина Морозоффа» мы не имеем.

Это понятно, — поморщился Богомолов. — Но как? Каков механизм?

Ликвидировать… — начал было Савелий, но Константин Иванович его перебил:

Или…

Или ликвидировать мафиози, с чьей помощью он намерен скупить акции стратегических предприятий и стать хозяином России.

Генерал Богомолов нажал на кнопку селектора и бросил отрывисто:

Документы готовы?

Готовы, товарищ генерал, — послышалось из динамика.

Принесите, пожалуйста.

Пружинисто поднявшись из-за стола, Богомолов подошел к окну и, повозившись со шпингалетом, распахнул форточку. Вместе с потоком свежего воздуха в прокуренный кабинет влетели звуки автомобильных клаксонов, шум моторов и привычное многоголосие толпы прохожих, торопливо снующих по тротуарам Лубянки.

Засунув руки в карманы брюк, генерал со скучающим видом глазел на будничную суету, когда раздался почтительный стук в дверь.

Прошу!

Дверь приоткрылась, и в проеме появился вечный его помощник полковник Рокотов.

Вот, Константин Иванович. — На стол легла картонная папочка с веревочными тесемками.

Спасибо, дорогой Михаил Никифорович… Савелий, — обернулся Богомолов к гостю, — взгляни.

В картонной папочке помещалось досье. Все как положено: гриф «особо секретно» с соответствующим количеством начальных нулей, пометка «только для чтения», испещренные принтером бумажные листки, несколько цветных снимков.

Со всех фотографий смотрело одно и то же лицо: благородный высокий лоб, тяжелый взгляд немного прищуренных серых глаз, окруженных сеткой почти невидимых паутинных морщинок, тонкие поджатые губы…

НЕЧАЕВ М. А. (прозвище — ЛЮТЫЙ) — значилось на первой странице.

Богомолов встал позади Савелия, тот вчитывался в досье, не отрываясь.

Неужели тут, на Лубянке, служил? — не оборачиваясь, уточнил Бешеный.

И не только. К сожалению, в его биографии очень много «белых пятен». Последнее, что известно о его добандитской жизни, — служба наемником в Грузии во времена гражданской войны. Вроде бы охранял самого Звиада Гамсахурдиа. Но это было пять лет назад. По непроверенным данным, вроде бы сидел по 77–й, за бандитизм. То ли помилован, то ли амнистирован. Наверняка имеет очень влиятельных заступников, — поджал губы говоривший.

Константин Иванович хотел было развить эту тему, но почему-то раздумал.

В Ялте с Рассказовым встречался какой-то Вася, — напомнил Савелий.

Да, некий Фалалеев, уголовная кличка Кактус, — кивнул Богомолов в сторону микрокассеты, усаживаясь на прежнее место. — С ним еще был Николай Артемьев, по кличке Шмаль. Вряд ли они действовали самостоятельно, по собственной инициативе.

Думаете, выполняли распоряжение этого Лютого? — нахмурился Савелий.

По всей вероятности, да. Этот самый Нечаев — опытный, умный и хитрый подонок. Если его убрать, сабуровская организованная преступная группировка рассыплется как карточный домик, и не составит большого труда ликвидировать ее по частям.

А как же сам Кактус? Да и Рассказов, в конце концов? — недоумевал Говорков.

Ликвидируем сабуровских, Рассказов останется без посредника, с чьей помощью намерен скупить едва ли не пол–России. Понимаешь мою мысль, Савелий?

Говорков откашлялся:

Да. И это предстоит сделать мне?

И притом в самое ближайшее время. А теперь — слушай и запоминай…

17

Чужой среди чужих

На последней плановой встрече с Прокурором Нечаев не зря отказался выйти из игры. И вовсе не потому, что причислял себя к пламенным борцам с организованной преступностью. Человек собранный, целеустремленный, а главное — принципиальный, он привык доводить дело до логического конца.

Роль создателя «короля крыс» была сыграна лишь наполовину, и теперь, в последнем кульминационном акте, предстояло выложиться целиком: стать могильщиком собственного детища — сабуровской криминальной империи.

А потому странное и страшное существование Лютого в этой организованной преступной группировке продолжалось. Трещина между ним и остальными ее членами катастрофически увеличивалась. Он, формальный лидер, постепенно становился для бандитов чужим. Но бандиты для Нечаева были еще более чужими и чуждыми.

За окном повисла унылая кисея мелкого дождя, несмотря на середину декабря, снег в столице так и не выпал. Порывистый ветер гнал над Подмосковьем низкие рваные облака, шуршал во дворах влажными пожухлыми листьями и обрывками бумаг, гулко гремели наружные жестяные подоконники окрестных домов, и от этих звуков делалось тоскливо и неуютно.

Таким же серым и безрадостным было настроение у Максима; причин для радости не находилось, скорей наоборот.

Роль Лютого в сабуровском мафиозном сообществе по–прежнему оставалась расплывчатой и неопределенной.