Король Крыс
Шрифт:
Суть предложений Кактуса, переданных Шмалем, сводилась к следующему. Москва — замечательно большой и богатый город, места там хватит всем. Жизнь прекрасна, поэтому давай, братва, мириться на веки вечные.
Чего же вы раньше так не думали? — мрачно поинтересовался Силантий, сверля Шмаля маленькими кабаньими глазками, когда тот передал ему предложение Кактуса.
Встреча происходила в небольшом тихом ресторанчике на окраине города. Шмаль демонстративно прибыл на «терку» один, не взяв с собой даже охранников. Он хотел показать, что никого и ничего не боится, но главное — переговоры предполагали полную конфиденциальность…
Да мы бы давно мировую вам предложили, — хитро улыбнувшись, Артемьев пустил в ход свой козырь, — если бы не смерть Сытого.
Очаковский авторитет округлил глаза.
А что — Сытый? Ну, замочили его в подъезде, знаем, скрывать не станем… Ты, чо это, подозреваешь нас, что ли?
С какой стати? Я не ментовский следак, чтобы подозревать. Только на Шаболовке, в РУОПе, считают, что это ваших рук дело. — И чтобы не быть голословным, порученец Кактуса рассказал о странном звонке на пейджер приблизительно в то время, когда взорвали Сытого.
Может, подстава, может, отмороженные какие сотворили… В Очакове-то не только наши пацаны живут, — напомнил Силантий и тут же продолжил: — Да нет, в натуре, не наши его завалили, отвечаю на курочку рябу.
Артемьев, разумеется, не поверил ни единому слову Силантия, но не стал развивать эту тему. Силантий с его бригадой требовался ему как ударная сила.
И Шмаль продолжал свои построения: мол, сабуровские пацаны, в натуре, нормальные люди. Они бы с радостью жили в мире со всей братвой. Но есть, мол, один человек, который всю эту войну и замутил.
Что за человек такой? — недоверчиво прищурился очаковский авторитет.
Артемьев произнес вяло одно слово, и слово это заставило Силантия вздрогнуть.
Лютый.
Над столиком зависла тяжелая, томительная пауза. Было слышно, как гудит люминесцентная лампа да где-то на кухне бежит из крана вода.
Ну и что?.. — свистящим полушепотом спросил Силантий через минуту, не в силах переварить услышанное.
А то! Если бы нам избавиться от него… всем было бы хорошо. Въезжаешь?
Очаковский глухо кашлянул и, стараясь не встречаться взглядом с Артемьевым, произнес:
Так избавьтесь.
Не с руки нам. — Памятуя об инструкциях Кактуса, Шмаль принялся осторожно, исподволь развивать свою мысль, подводя Силантия к главному. — Все-таки часть пацанов за него. Так что если нам Нечаева завалить — сабуровские распадутся на несколько бригад. А вот если бы вы за это дело взялись… — вкрадчиво продолжал говоривший, — все встало бы на свои места. Сто пудов говорю, верь мне…
Ага, а потом нас за это в мелкую капусту покрошите! — ощерился Силантий; поднаторевший во внутриклановых интригах, он отличался завидным опытом.
Да нет, наоборот! — воскликнул Шмаль. — Вот, послушай…
Артемьев говорил долго и, в общем-то, убедительно.
Те пацаны в Сабурово, которые недовольны Лютым, не могут ликвидировать старшого сами — факт. Иначе начнется война всех против всех, и война эта неминуемо затронет и очаковских. Брать какую-нибудь стороннюю бригаду из провинции, специализирующуюся на киллерских отстрелах, тоже не с руки. Вражда сабуровских и очаковских известна всей Москве бандитской. А потому завал Лютого очаковскими будет выглядеть вполне натурально.
Мы вот как сделаем. — Артемьев сказал «мы», будто уже получил согласие Силантия на участие очаковских в ликвидации Нечаева. — Поручите это дело каким-нибудь не самым козырным пацанам. Ну, у вас наверняка есть такие, кто в авторитеты стремится, жопу рвет, чтобы главным стать. Они пусть и завалят Лютого.
И что? — Силантий нервно потянулся за сигаретной пачкой.
Они завалят, а потом вы им за это типа по ушам дадите… Ну, накажете.
А дальше?
А дальше — нормально заживем, пацаны! Вы — сами по себе, мы — сами по себе. Будет желание — вместе как-нибудь сработаем… А так, сам пойми: до лета вашей бригаде не дотянуть. Вы-то, очаковские, давно уже не те, что прежде… Да ты и сам все знаешь.
Авторитет задумался: предложение сабуровских сулило практическую выгоду. Да, Шмаль прав: еще месяц, два, три — и от очаковской группировки останется одно воспоминание. РУОП, межклановые разборки, переход пацанов в более сильные бригады.
Если верить Артемьеву, корень зла в одном Лютом. И если принять это предложение…
Силантий откашлялся.
Я не могу пока сказать ни да, ни нет, — медленно, подбирая слова, проговорил очаковский авторитет. — Такие решения с ходу не принимаются. Мне надо подумать.
А сколько тебе надо? — напирал Артемьев.
Ну, дня два… Три, может. С братвой перетереть, прикинуть, что к чему, что мы иметь с этого будем.
Идет, через три дня встретимся. — Шмаль поднялся из-за стола, давая понять, что переговоры закончены. — Звякнешь на сотовый, кинешь стрелку. Ну, до скорого!
Через три дня Артемьев снова встретился с Силантием. Последнему ничего не оставалось, как дать согласие — слишком уж незавидные перспективы открывались очаковской ОПГ в случае продолжения войны.
Спустя полчаса после встречи Артемьев связался с Ялтой.
Ну, ништяк, — довольный собой, проговорил Шмаль.
Вот видишь, а ты ссал, — хохотнул Кактус. — Выхода у них другого нету, вот что!
Силантий спрашивает, когда начинать «уборку»? — Порученец перешел к технической стороне вопроса.
Лютый вроде как в Екатеринбург собрался, к тамошней братве?
Они только с ним базарить хотят, — сообщил Артемьев.
Надолго?
Дня на три, не больше.
Вот пусть и действуют, когда вернется. Хоть в тот же день, хоть прямо на аэродроме. Ты им на Лютого всю информацию дай, а как они его завалят — нас с тобой не колышет.