Король живет в интернате
Шрифт:
— Дай-ка попробую.
Король скептически оглядел его невзрачную фигурку.
— Садись. Будешь шестым по счету.
Однако случилась удивительная вещь. Как ни тужился Андрей, ни краснел, как ни напрягались проволокой жилы на его шее, пересилить твердую, словно бетонную, руку Димы он не мог.
— Нет, стой, обожди… — сконфуженно забормотал Андрей. — Конечно, у меня же устала правая. Давай левыми.
На этот раз, хотя и с большим трудом, он все-таки взял верх над Димой.
— А ты силен! — с уважением поглядев на Диму, проговорил Андрей. — Вроде и нет в
— Ну, — снова начал ораторствовать Митяй, — убедились, какая в ней могучая сила? — И он поднял руку Андрея, как это делает судья на ринге, когда показывает публике победившего боксера. — Все убедились? Так что понятно теперь, кто в нашей спальне главный начальник? Всем понятно? Порядочек! Между прочим, я — заместитель Короля. И он (Митяй указал на Диму Расторгуева) тоже будет заместителем. Моим заместителем. Ясно? И чтобы дисциплина была у нас железная!
Необыкновенные парты
Держа наготове охотничье ружье, Зубей, крадучись, кустарником пробирается вперед. Андрей, сжимая в руке пистолет, бесшумно идет за ним. Ноги вязнут в песке. Зубей неожиданно замирает. Сквозь листья кустарника Андрей видит: из-за песчаного бархана показалось несколько верблюдов. По бокам у них свешиваются большие ящики. Андрей знает: в ящиках — дорогие коллекции старинных марок. Рядом с караваном на низкорослых конях следует охрана — индейцы. Они по пояс голые, лица раскрашены. У каждого поперек седла — карабин…
Такой сон снился Андрею. И как раз в тот момент, когда Зубей прицелился из ружья, в здании общежития интерната разнесся призывный звук горна, запевшего утреннюю побудку.
Андрей не проснулся. Он увидел, как один из индейцев воинственно затрубил в походный рог. Подняв карабины и пришпорив коней, индейцы помчались прямо на них. Зубей выстрелил. Андрей, целясь в скачущие фигурки, одну за другой посылал пули. Индейцы в панике повернули обратно. «Ура!» — закричал Андрей и бросился вперед.
И вдруг громкий голос разбудил его:
— Ой и молодцы же вы спать!
Андрей открыл глаза. В дверях стояла Раиса Павловна и, смеясь, говорила:
— Уж я стучала, стучала, хотя бы кто-нибудь поднял голову.
— Почему? — сказал из угла Дима Расторгуев. — Я не спал.
— Ну, мальчики, пора вставать. Семь часов!
Когда воспитательница ушла, Митяй сердито подбил кулаком подушку и проворчал:
— Порядочки! Вставать в такую рань. — Он зевнул и закрыл глаза.
Андрей тоже попробовал уснуть. Эх, такой сон не дали досмотреть! Что же дальше было? Но где там было досматривать сон! Заворочались, пружинами заскрипели. А зевали так, что хрустели челюсти. Однако подниматься не спешили.
В спальню снова заглянула Раиса Павловна. Она потребовала, чтобы все немедленно вставали. Ведь надо помыться, одеться, потом будет зарядка, завтрак, торжественная линейка.
Ничего не поделаешь, пришлось вставать. Сидя на кровати и почесывая взлохмаченную голову, Митяй недовольно спросил:
— Это каждый день так будут поднимать?
— А ты думал — пожалеют! — зло ответил Андрей и посмотрел
Зарядку делали на широком спортивном плацу перед общежитием. Низкое, негреющее солнце, пробиваясь сквозь листву, будто забрызгало ровный плац желтой краской. Было прохладно, неуютно. Пока выстраивались по классам и выполняли всякие команды: налево, направо, разомкнись (а попробуй-ка растолкуй, особенно малышам, эту премудрость с первого раза!), прошло немало времени, и Андрей совсем замерз.
После зарядки отправились завтракать в столовую. Тут девочкам из их класса пришлось побегать: разносить порции каши, молоко в стаканах, раздавать ложки.
Митяй сказал:
— Хорошо, что хоть только девчонок заставляют дежурить здесь.
— Как бы не так, — возразил Андрей, посматривая на Светлану, сидевшую за соседним столом. — Вон у ашек, видишь, ребята как носятся. Девчонкам прислуживают.
— Да-а, жизнь… — вздохнул Митяй.
Торжественная линейка и в самом деле была торжественной. Перед длинной шеренгой учеников, выстроившихся в виде буквы «П», стоял покрытый красной материей стол. Там расположились директор школы, завуч и еще какие-то люди.
Первым выступал директор Сергей Иванович. И хотя он говорил об известных вещах — что сегодня большой праздник для ребят и педагогов, что в школу пришло новое пополнение, — но слушать его было интересно. Высокий, чернобровый, еще молодой, он говорил быстро, горячо. «Командир! — с одобрением подумал о нем Андрей. — Говорит, как шашкой рубает!»
Зато очень уж не понравилось Андрею выступление старшего воспитателя Леонида Даниловича Кузовкина. Лет сорока, в черном отглаженном костюме, с карандашом в руке, он начал так:
— Обратите внимание на новичков. Вот хотя бы седьмой «Б». Взгляните на мальчиков. Отличаются они от мальчиков из седьмого «А»? Отличаются. Всем выданы воротнички. А пришиты они у новичков? Не пришиты…
По мнению Андрея, Дима Расторгуев мог бы возразить старшему воспитателю: ведь у него подшит воротничок. Но Дима скромно промолчал.
— А это не мелочь, — продолжал Кузовкин. — В воспитании все важно. Большая культура человека, начинается с мелочей…
Выступление его затянулось минут на десять. Вообще он правильно говорил, но многие ребята из седьмого «Б» обиделись. Выходило, что именно они — самые некультурные и отсталые люди.
Затем выступали шефы — представители завода «Сельмаш». Они сказали, что будут очень рады, если на станках, которые завод передал интернату и помог установить в школьной мастерской, ребята научатся хорошо работать и полюбят труд. Вслед за этим из картонных ящиков были торжественно извлечены телевизор и магнитофон. Это тоже — подарок завода. Шефам дружно аплодировали.
В заключение директор объявил в приказе благодарность ученикам, помогавшим строить общежитие. Они сэкономили для интерната две тысячи рублей. В приказе перечислялись фамилии отличившихся. Среди них директор назвал и Светлану Пащенко. Строителям тоже аплодировали. И Андрей хлопал в ладоши, но не очень сильно. Две тысячи! Что-то сомнительно…