Королева говорит
Шрифт:
В феврале в Кении разгар лета, но передвижения больших групп диких зверей предугадать не было возможности… На всякий случай для привлечения животных егеря устроили недалеко от “гостиницы” лизунец, вкопав в землю соляные головы.
Даже в те далекие времена королевская чета не путешествовала в одиночестве – в соседнем домике устроила себе штаб-квартиру пресса. За день до королевского визита представители крупных газет: “Ивнинг Стандарт” из Лондона, южноафриканской “Аргус”, “Морнинг Гералд” из Сиднея и американских “Таймс” и “Лайф” – устроили в “Тритопс” веселую попойку.
В те дни дерево с тремя домиками для высоких гостей и одним – для сопровождающих стояло в центре довольно большой поляны. Сопровождал Елизавету и Филиппа полковник Джим Корбетт [22] , известный охотник и защитник природы. В домике королевской четы была оборудована столовая с дровяной печью и опускающаяся платформа для наблюдения за фауной.
Все было готово к приему…
Неожиданно в середине дня из леса на поляну, ломая ветки и грозно трубя, вышло огромное стадо слонов и столпилось вокруг лизунца. В это же время принцесса с мужем и сопровождавшими ее фрейлиной леди Памелой Маунтбеттен, шталмейстером принца Филиппа Майклом Паркером и сэром Эриком Шербрук Уокером, создателем этой оригинальной гостиницы, тоже вышли на поляну с другой стороны. Люди в нерешительности остановились, не зная, что предпринять. Их путь проходил по узкой тропе, с обеих сторон заросшей густым кустарником, и они совершенно не ожидали, что поляна будет занята.
22
Джим Корбетт оставил в книге регистрации гостиницы “Тритопс” следующую запись: “Впервые в мировой истории юная девушка, поднявшись однажды на дерево принцессой, спустилась с него на следующий день королевой – храни ее Господь!”
Слоны вели себя шумно, их трубный рев разносился далеко по саванне. Сэр Эрик обеспокоенно спросил принца Филиппа, стоит ли подвергать принцессу такой опасности: возбужденная, рассерженная слониха могла напасть на девушку, защищая своего малыша. Филиппу, естественно, страшно хотелось залезть на дерево, поэтому, посовещавшись, группа решила двигаться дальше, по возможности не привлекая внимания животных.
До лестницы оставалось около ста шагов, когда одна из слоних повернулась к принцессе, угрожающе хлопая ушами. Жена сэра Эрика, леди Бетти, уже стояла на лестнице, жестами подбадривая путников. К чести принцессы надо сказать, что она и бровью не повела – спокойно прошла мимо рассерженного животного, протянула леди Бетти свою сумочку и кинокамеру и ловко взобралась по крутой лестнице наверх.
Принцесса методично засняла на кинокамеру разворачивающуюся внизу сцену из жизни слонов. Чуть позже другие животные потянулись на водопой, и ее уже было не оторвать от захватывающей панорамы.
Когда стемнело и фотоаппараты стали бесполезны, путники сели у печки и повели тихую беседу о природе, ее обитателях и об особенностях кенийской фауны. Леди Памела выразила озабоченность состоянием здоровья короля – в лондонском аэропорту, куда он приехал, чтобы проводить дочь, Георг стоял без шляпы на пронизывающем февральском ветру.
Уокер позднее в своей книге “Отель “Тритопс” вспоминал, что в этот момент принцесса с жаром воскликнула: “Да, папа такой! Никогда о себе не думает”.
“Она рассказала нам о долгой болезни отца и о том, что сейчас семья с облегчением узнала от врачей, что самое страшное позади и что болезнь больше не угрожает его жизни. Незадолго до их отъезда, когда семья вечером мирно сидела в гостиной, Георг поднял трость на уровень глаз, прицелился в нее и весело заявил: “А не пострелять ли мне?” Он всерьез собирался на охоту, и принцесса даже готова была поверить в то, что мрачные предсказания врачей могут и не сбыться так скоро”.
На рассвете принцесса – или уже королева, о чем сама Елизавета еще не подозревала, – вышла с кинокамерой на балкон, построенный на верхушке дерева и искусно замаскированный ветвями, чтобы заснять носорога, красиво стоящего боком на фоне восходящего солнца. Принц Филипп увидел еще одного носорога, который, пыхтя и сопя, тоже направлялся к лизунцу. Им показалось, что сейчас завяжется драка, но все кончилось благополучно, и оба гиганта, фыркая от наслаждения, стали бок о бок лакомиться солью.
После завтрака высокопоставленные гости один за другим слезли с дерева и потихоньку удалились с поляны без дальнейших происшествий.
Уокер вспоминает, что был так поражен самообладанием принцессы, что торжественно произнес: “Мадам, если вы готовы встретить будущее с таким же мужеством, с каким встретили дикого слона на расстоянии пятнадцати шагов, я не беспокоюсь за нашу страну”.
Он не знал, что его слова были пророческими. Принцесса высунулась из окна увозящего ее джипа и крикнула: “Я обязательно вернусь!” Пройдет немало лет, прежде чем она сможет выполнить обещание, но все же Елизавета вернется в Кению.
Весть о смерти отца пришла днем, когда королевская группа вернулась в Сагану. Филипп взял на себя тяжелую обязанность сообщить жене о постигшей ее утрате. По словам Майкла Паркера, рассказавшего Филиппу трагическую новость, принц “опустил плечи, будто на них навалилась целая гора”. Он повел жену в сад, и они долго ходили по тропинкам обнявшись, а Филипп нашептывал Елизавете на ухо слова утешения.
Немедленно начались сборы к отъезду. Молодая теперь уже королева, роняя слезы, писала бесконечные письма и телеграммы, отвечая на соболезнования, а Филипп не отходил от нее ни на шаг. “Бедняга, мне было искренне жаль его, – вспоминал Паркер много позже, в 1999 году. – Обладая такой деятельной натурой, он тоже стремился заняться чем-то, но отныне и навсегда его роль была определена: находиться при королеве и служить ей этим чертовым оплотом”.
А в Лондоне тем временем трагическая новость достигла премьер-министра Уинстона Черчилля. Эдвард Форд, один из личных секретарей покойного короля, позвонил ему и сказал:
“У меня для вас плохие новости, премьер. Наш король скончался вчера ночью. Подробностей я не знаю”.
Личный секретарь Черчилля Джок Колвил вспоминал, что, когда он вошел в спальню Черчилля, тот сидел, глядя в пространство, плача и не вытирая слез. “Я даже не подозревал, как много король значил для меня”, – пробормотал премьер. Колвил пытался подбодрить Черчилля, говоря, что он легко найдет общий язык с молодой королевой, но тот лишь качал головой, повторяя, что совсем не знает ее и что она сама еще дитя.
В этом премьер-министр ошибался. Через два дня после смерти отца, 8 февраля, молодая королева, спешно вернувшаяся на родину, присутствовала в Сент-Джеймсском дворце на заседании Тайного совета [23] , представителей стран Содружества и членов Лондонской администрации, чтобы пройти церемонию восшествия на престол.
Лорд Чандос, министр колоний, позже вспоминал: “И вот дверь отворилась, и в зал вошла наша юная королева в черном платье. Внезапно члены Тайного совета показались мне невозможно дряхлыми, серыми и скрюченными. Королева произнесла одну из самых трогательных речей, которые мне приходилось слышать, и я, как многие другие, с трудом сдержал слезы”.
23
Ее Величества Почтеннейший Тайный совет (англ. Her Majesty’s Most Honourable Privy Council) – орган советников британской королевы. Раньше Тайный совет был могущественным учреждением, сейчас же он во многом носит церемониальный характер.