Королева говорит
Шрифт:
Двадцатипятилетняя Елизавета, тонкая, легкая фигура в траурном платье, вошла в зал одна и с полным самообладанием прошла все этапы церемонии. Свои речи она произносила ясным, твердым голосом, не позволяя эмоциям взять над собой верх.
Елизавета сказала: “Внезапная смерть моего горячо любимого отца заставила меня принять на себя монаршие обязанности и полномочия. Я обещаю следовать блестящему примеру его служения своей родине и народу, и в этом, я надеюсь, мне помогут верность и любовь тех, чьей королевой я буду называться, и советы избранного ими парламента. Я прошу Господа дать мне мудрость и силы с честью выполнить нелегкую задачу, которую жизнь возложила на мои плечи в столь молодом возрасте. Мне тяжело говорить, поэтому сегодня я скажу лишь, что всегда буду следовать заветам отца и отдам все свои силы на улучшение благосостояния моих народов, живущих во всех уголках нашей планеты”.
Принц Филипп, находившийся в зале в качестве члена Тайного совета, выступил вперед, слегка наклонив голову, и прошел к двери, согласно этикету, на два шага позади молодой королевы. Он еще не знал, что символическая роль принца-консорта [24] , которую ему предстоит играть всю жизнь, станет еще более унизительной, так как дети от его брака с Елизаветой получат фамилию матери: Виндзор, а не Маунтбеттен.
После восхождения Елизаветы на трон при дворе разгорелся нешуточный спор. Дядя Филиппа заявил, что правящим домом отныне должен являться дом Маунтбеттенов, а не Виндзоров. это заявление было воспринято в штыки королевой-матерью. Сама же молодая королева пребывала в растерянности: по совету премьер-министра Уинстона Черчилля в замужестве она отказалась брать фамилию супруга, чем вызвала его безудержный гнев. А теперь и ее дети, Чарльз и Анна, оказались записаны на ее фамилию. Именно тогда Филипп бросил фразу, ставшую знаменитой:
24
Принц-консорт (Prince consort) – супруг правящей королевы, сам не являющийся суверенным монархом в своем праве (за исключением тех случаев, когда он является королем другой страны). Титулование – Королевское высочество. Современными примерами принцев-консортов помимо принца Филиппа, герцога Эдинбургского, является Хенрик Датский (супруг королевы Маргрете II). В случае смерти королевы принц-консорт не наследует престол, а становится просто принцем.
“Я – единственный мужчина в королевстве, кто не может дать детям свою фамилию! Кто же я, как не чертова амеба?” Видя, как расстраивается ее обожаемый муж, Елизавета приходила в отчаяние. Итогом долгого обсуждения стало решение о том, что Чарльз и Анна останутся Виндзорами, остальные же наследники будут носить фамилию Маунтбеттен-Виндзор.
В феврале 1960 года на свет появился второй сын королевской четы – Эндрю Маунтбеттен-Виндзор. В знак преданности мужу, которого она продолжала безмерно любить, Елизавета назвала мальчика в честь отца Филиппа – Андреем.
В декабре 1952-го во время подготовки своей первой Рождественской речи королева столкнулась с одной из неприятнейших особенностей Лондона середины ХХ века – смогом. Самый ужасный “гороховый суп” – таким густым был туман – наблюдался с 4 по 9 декабря 1952 года. Смог налипал на окна, оставляя за собой потеки жирной грязи. Видимость сократилась до нескольких шагов, и движение в Лондоне практически встало.
Автобусы не ходили, даже “скорые” не могли проехать, больным велено было добираться до больниц самостоятельно. Лондонцы пробирались по улицам, завязав носы и рты носовыми платками, и, как слепые, ощупывали зонтами дорогу перед собой, чтобы не сойти с тротуара на проезжую часть. Проведенные правительством медицинские исследования показали, что всего за месяц смог стал причиной смерти четырех тысяч лондонцев, а более ста тысяч человек в связи с ужасным загрязнением окружающей среды попали в больницу.
Несмотря на заторы и густой туман, 4 декабря машина королевы и принца Филиппа смогла проползти расстояние от Букингемского дворца до здания Банка Англии на Треднидл-стрит, где Елизавете предстояло произнести речь по приглашению Совета управляющих банком. В приветствии она сказала так: “Нас всех воспитывали на поговорке “надежен, как Банк Англии”. Мы и теперь знаем не понаслышке, что это правда. Что ж, надежность зависит от преданности и эффективной работы тех, кто служил и теперь служит “старушке с Треднидл-стрит”. Я не первый раз прихожу в этот банк: когда я еще маленькой впервые переступила этот порог, помню, меня больше всего поразили золотые завитушки на стенах и потолке”.
Три недели спустя королева произнесла свою первую Рождественскую речь. Несмотря на большой опыт работы на радио, она нервничала: речь назначили на 3 часа пополудни, и получалось, что от времени, которое Елизавета хотела провести с семьей и детьми, почти ничего не оставалось. С самого утра она готовилась, назубок выучила слова, и все же лишь присутствие дорогого мужа позволило ей собраться с духом. Для удобства и собственного спокойствия Елизавета находилась в той же комнате и сидела за тем же столом, что когда-то ее отец и дед: ведь минуло ровно двадцать лет с тех пор, как Георг V впервые обратился на Рождество к своему народу, заложив основы традиции.
Первое обращение королевы задало тон последующим: в дальнейшем Елизавета часто вспоминала самые важные, с ее точки зрения, события прошедшего года, редко говорила о своей семейной жизни и никогда не забывала упомянуть об историческом и религиозном значении праздника.
В тот памятный день Елизавета, сделав глубокий вдох, повернулась к микрофону и сказала ясным, высоким голосом: “Каждый год в канун Рождества мой горячо любимый отец обращался с новогодним посланием к британским подданным, живущим во всех уголках нашей планеты. А сегодня впервые вместо него с вами говорю я, ведь теперь я – ваша королева, а вы – мои подданные. Как и он, я говорю с вами из своего дома, где собираюсь отпраздновать Рождество в кругу семьи, и я желаю вам, чтобы ваши дети с таким же восторгом встречали этот праздник, как мои. Ведь Рождество – особенный день для всех детей, мы празднуем его в честь спасителя нашего Иисуса Христа, родившегося в Вифлееме почти две тысячи лет назад”.
Далее королева упомянула Британское Содружество и империю, которые тоже являлись частью “одной большой семьи”: “И мой отец, и мой дед до него посвятили свои жизни сплочению наших народов и служению идеалам, которые мы храним в наших сердцах. Я сделаю все возможное, чтобы продолжить их труд”.
В заключение королева сказала: “На коронации в июне следующего года я поклянусь посвятить себя служению моему народу. Я сделаю это в присутствии великого собрания людей, которые соберутся со всех уголков Содружества и империи. Миллионы зрителей, оставшиеся вне стен Вестминстерского аббатства, услышат мои клятвы по радио и смогут по телевизору увидеть священную церемонию, которую до меня проходили все короли и королевы Англии век за веком.
Этот день станет для вас праздником, но я хочу попросить вас независимо от вашего вероисповедания: молитесь за меня! Молитесь, чтобы Господь даровал мне мудрость и силу, чтобы я смогла выполнить клятвы, которые принесу, чтобы я служила Ему и вам верой и правдой до самой моей смерти”.
В этом прямом и честном обращении королева подчеркнула важность служения, выполнения своих обещаний – после войны людям это было особенно важно слышать. Для королевы идея служения народу стала прямым руководством к действию. Понятно, у кого она черпала для этого силы и кто служил ей личным примером. Все, что принцесса Елизавета знала, когда взошла на престол, ей передал отец, и у нее не было другого пути, кроме как во всем подражать ему. К счастью, отец и дочь были во многом похожи: оба обладали четким, аналитическим умом и склонностью замечать малейшие детали. В юные годы, находясь в Виндзорском замке, Лилибет в течение долгих часов беседовала с отцом, который пытался объяснить ей “на пальцах”, как делается мировая политика. И хотя она взошла на трон совсем юной, у нее уже была точка опоры: пример отца, которому она собиралась следовать до конца. И теперь, когда пришло время принять власть, она взяла ее не раздумывая, твердой рукой.
“Все произошло так внезапно”, – сказала она, а затем, по ее собственным словам, “сделала все возможное”.
Зимой 1953-го королева объехала оба полушария, побывала в десяти странах Содружества, открыла заседания семи парламентов, произнесла сто пятьдесят семь речей и четыре раза выступила на радио. Ей было всего двадцать семь лет.
Сейчас успех Содружества во многом приписывают именно умению королевы обходить острые углы и ее личному знакомству с руководством всех входящих в Содружество стран. Большинство воспринимает ее как материнскую фигуру, способную выслушать, утешить и помочь, но она также прекрасно знает и понимает политическую ситуацию в каждой стране.