Королева Марго
Шрифт:
— Против кого, ваше величество?
— Против Генриха, против Франсуа, против меня?
— Сир, мы получили отречение вашего зятя и согласие вашего брата, и, как я имел честь доложить вам, мы уже собрались просить согласия вашего величества, но помешало это роковое происшествие в Лувре.
— Так что же, матушка? — обратился Карл к Екатерине. — Во всем этом я не вижу ничего плохого. Вы, господин де Муи, были вправе просить себе короля. Да, Наварра может и должна быть самостоятельным королевством. Больше того, это королевство точно создано для того, чтобы выделить нашего брата
— Добровольно, сир, — подтвердил де Муи.
— …тогда похоже, что это воля Божия! Господин де Муи, вы можете свободно вернуться к вашим собратьям, которых я покарал… немного жестоко, может быть; но это дело уладится между мной и Богом. А вы скажите им, что если они хотят иметь наваррским королем моего брата герцога Алансонского, то король пойдет навстречу их желаниям. С этого времени Наварра будет королевством, а ее король будет носить имя Франциск Первый. Мне потребуется всего неделя, чтобы подготовить отъезд моего брата в Наварру с той пышностью и блеском, какие подобают королю. Поезжайте, господин де Муи, поезжайте!.. Господин де Нансе, выпустите господина де Муи, он свободен.
— Сир, — сказал де Муи, делая шаг вперед, — ваше величество, разрешите?
— Да, — ответил король и протянул руку молодому гугеноту.
Де Муи встал на одно колено и поцеловал королю руку.
— Кстати, — сказал король, удерживая де Муи, собиравшегося встать, — ведь вы просили моего суда над этим разбойником Морвелем?
— Да, ваше величество…
— Не знаю, где он, — он куда-то спрятался, но если вы встретите его, то расправьтесь с ним сами, я разрешаю, и весьма охотно.
— О сир, вот это поистине великая награда! — воскликнул де Муи. — Ваше величество может положиться на меня: я тоже не знаю, где он, но будьте покойны — я его найду.
Почтительно поклонившись Карлу и Екатерине, де Муи вышел без каких-либо препятствий со стороны конвоя, который его привел. Он миновал коридоры, быстро прошел в пропускные ворота и, выйдя из Лувра, одним махом перелетел с площади Сен-Жермен-Л’Осеруа в трактир «Путеводная звезда», где и нашел свою лошадь; а через три часа после описанной сцены де Муи уже чувствовал себя в полной безопасности за стенами Манта.
Екатерина, едва сдерживая гнев, удалилась к себе, а оттуда прошла к Маргарите.
Там она застала Генриха Наваррского в халате, видимо, собиравшегося ложиться спать.
— Сатана, — прошептала Екатерина, — помоги хоть ты несчастной матери, раз ей отказывается помогать Бог!
VIII
ДВЕ ГОЛОВЫ ПОД ОДНУ КОРОНУ
— Попросите герцога Алансонского прийти ко мне, — распорядился Карл, отпустив мать.
Де Нансе, решивший после назидания короля повиноваться лишь ему, в одно мгновение проскочил от Карла к его брату и без всяких околичностей передал ему полученное приказание.
Герцог Алансонский затрепетал; он всегда дрожал перед Карлом, а теперь с тем
Карл стоял, насвистывая сигнал «на драку!». Входя, герцог Алансонский подметил в стеклянных глазах Карла ядовитое, хорошо знакомое выражение ненависти.
— Ваше величество, вы требовали меня к себе? — сказал он. — Что угодно вашему величеству?
— Мне угодно сказать вам, мой добрый брат, что в награду за ту большую дружбу, какую вы питаете ко мне, я сделаю для вас то, чего вы больше всего желаете.
— Для меня?
— Да, для вас. Вспомните, о чем вы все это время мечтали, но просить меня не смели, и что теперь я сам хочу вам подарить.
— Сир, клянусь вам как брату, — сказал Франсуа, — что я желаю только одного — доброго здоровья королю.
— В таком случае, Алансон, вы должны быть довольны: нездоровье, постигшее меня во время приезда поляков, теперь прошло. Благодаря Анрио я спасся от разъяренного кабана, который чуть не вспорол меня, и теперь чувствую себя так, что не завидую самому здоровому человеку в королевстве; таким образом, вы не окажетесь плохим братом, если пожелаете мне чего-нибудь другого, кроме здоровья, которое и без того отлично.
— Я ничего не хотел, сир.
— Нет-нет, Франсуа, — возразил Карл, начиная раздражаться, — вам хотелось наваррской короны, о чем вы сговаривались с Анрио и де Муи: с первым — для того чтобы он отказался от нее, со вторым — чтобы он вам ее доставил. Анрио от нее отказывается, а де Муи передал мне вашу просьбу, поэтому корона, которой вы домогаетесь…
— Что же? — спросил дрожащим голосом герцог Алансонский.
— А то — смерть дьяволу! — что она ваша.
Герцог Алансонский страшно побледнел; кровь сразу прилила к сердцу, едва не разорвав его, затем отхлынула к конечностям, а щеки густо залила румянцем: в настоящее время королевская милость приводила его в отчаяние.
— Но, сир, — заговорил герцог, дрожа от волнения и тщетно стараясь взять себя в руки, — я же ничего не хотел, а главное, не просил ничего подобного.
— Возможно, — ответил Карл, — возможно, потому что вы очень скромны, брат мой; но за вас желали и просили другие, братец мой.
— Сир, я никогда, клянусь Богом…
— Не оскорбляйте Бога.
— Сир, значит, вы отправляете меня в изгнание?
— Вы называете это изгнанием, Франсуа? На вас не угодишь!.. Вы что же — надеетесь на что-нибудь лучшее?
Герцог Алансонский закусил губы от отчаяния.
— Ей-Богу, Франсуа, — заговорил Карл с напускным добродушием, — я и не знал, что вы так популярны, в особенности у гугенотов! Но они требуют вас, и мне приходится сознаться, что я был в заблуждении. Да и для меня самого — чего же лучше: иметь во главе партии, воевавшей с нами тридцать лет, своего человека, родного брата, который меня любит и не способен меня предать! Это умиротворит всех, как по волшебству, не говоря уж о том, что в нашей семье будет три короля. Один бедняга Анрио останется ничем — только моим другом. Но он не честолюбив и примет это звание, которого не домогается никто.