Королева Марго
Шрифт:
— Капитан, — обратился Морвель к начальнику отряда, — дайте мне трех человек, а с остальными ступайте отправлять на тот свет вашего сановника.
Трое швейцарцев вышли из рядов и присоединились к Морвелю. Оба отряда прошли вместе до улицы Тиршап; здесь солдаты легкой конницы и швейцарцы направились по переулку Тонельри, а Морвель, Коконнас, Ла Юрьер и три швейцарца пошли по переулку Феронри, затем по Трус-Ваш и уперлись в улицу Сент-Авуа.
— К какому дьяволу вы нас ведете? — спросил Коконнас, которому уже надоела долгая и праздная ходьба.
— Я вас веду на дело блестящее, да и полезное. После адмирала, Телиньи и гугенотских принцев я не мог бы предложить вам ничего лучшего. Наше место на улице Шом, и через минуту мы там будем.
— Скажите, улица Шом — это недалеко от Тампля? — спросил Коконнас.
— Да, а что?
— Там живет некий Ламбер Меркандон, давнишний заимодавец нашей семьи, и отец мой поручил мне вернуть ему сто ноблей, которые и лежат у меня в кармане.
— Ну вот вам прекрасный случай рассчитаться с ним, — заметил Морвель.
— Каким образом?
— Сегодня как раз такой день, когда сводят старые счеты. Ваш Меркандон — гугенот?
— Так-так! Понимаю. Он наверное гугенот.
— Тише! Мы пришли.
— А чей это большой особняк с выступом?
— Гиза.
— По правде говоря, мне надо было бы зайти сюда, поскольку я приехал в Париж благодаря великому Генриху. Дьявольщина! Однако в этом квартале все спокойно, сюда доносятся лишь звуки выстрелов; можно подумать, что здесь уже деревня. Все дрыхнут, черт подери!
В самом деле, даже в доме Гизов, казалось, было так же тихо, как обычно; все окна закрыты, и только сквозь жалюзи центрального окна пробивался свет, который привлек внимание Коконнаса, еще когда он выходил на эту улицу.
Пройдя немного дальше дома Гизов, до скрещения улиц Пти-Шантье и Катр-Фис, Морвель остановился:
— Вот здесь живет тот, кто нам нужен.
— То есть кто вам нужен… — заметил Ла Юрьер.
— Раз вы пошли со мной — то, значит, нам.
— Как же так? В этот доме все спят крепким сном…
— Верно! Вот вы, Ла Юрьер, и употребите вашу наружность порядочного человека, по ошибке данную вам Богом, и постучитесь в этот дом. Отдайте аркебузу господину Коконнасу, он уже давно косится на нее. Если вас пустят в дом, скажите, что вам надо поговорить с его милостью господином де Муи.
— Эге! Понимаю, — сказал Коконнас. — У вас, как видно, тоже оказался заимодавец в квартале Тампля.
— Верно, — ответил Морвель. — Так вы, Ла Юрьер, разыграйте из себя гугенота и расскажите де Муи о том, что происходит; он человек храбрый и сойдет вниз…
— А когда он сойдет, тогда?.. — спросил Ла Юрьер.
— Тогда я попрошу его скрестить со мной шпагу.
— Клянусь душой, вот это честно, по-дворянски! — сказал Коконнас. — И я думаю поступить точно так же с Ламбером Меркандоном; а если он слишком стар для поединка, я вызову кого-нибудь из его сыновей или племянников.
Ла Юрьер, не прекословя, начал стучать в дверь. На его стук, гулко раздавшийся в ночной тиши, в особняке Гиза приоткрылись входные двери, и оттуда высунулось несколько голов. Тогда только обнаружилось, что спокойствие особняка герцога Гиза было спокойствием крепости, охраняемой надежным гарнизоном.
Головы сейчас же спрятались — очевидно догадавшись, в чем было дело.
— Ваш де Муи здесь и живет? — спросил Коконнас, указывая на дом, куда стучался Ла Юрьер.
— Нет, это дом его любовницы.
— Дьявольщина! До чего вы любезны по отношению к нему! Даете ему возможность показать себя своей красавице в поединке на шпагах! В таком случае мы будем только судьями. Хотя я лично предпочел бы драться сам, а то горит плечо.
— А лицо? — спросил Морвель. — Ему ведь тоже порядочно досталось!
Коконнас зарычал от злости:
— Дьявольщина! Надеюсь, что Ла Моль умер; в противном случае я вернусь в Лувр, чтобы его прикончить.
Ла Юрьер продолжал стучать.
Наконец одно окно во втором этаже открылось, и на балконе появился какой-то мужчина в ночном колпаке, в нижнем белье и без оружия.
— Кто там? — крикнул он.
Морвель сделал знак швейцарцам спрятаться за угол дома, а Коконнас прижался к стене.
— Ах, вы ли это, господин де Муи? — ласково спросил трактирщик.
— Да, я! Что дальше?
Морвель затрепетал от радости и прошептал:
— Да, это он.
— Господин де Муи, — продолжал Ла Юрьер, — неужели вы не знаете, что происходит? Зарезали адмирала, избивают наших духовных братьев. Бегите на помощь! Скорей, скорей!
— A-а! Я так и чувствовал — что-то затевают в эту ночь! Не надо было мне оставлять храбрых товарищей. Сейчас, мой друг! Подождите меня, я сейчас.
Муи, даже не затворив окна, откуда донеслись крики испуганной женщины и слова нежной мольбы, быстро надел колет, плащ и оружие.
— Он сходит вниз! Он сходит! — бормотал бледный от радости Морвель. — Гляди в оба! — шепнул он швейцарцам.
Потом он взял аркебузу из рук Коконнаса и подул на фитиль, пробуя, хорошо ли он горит.
— На, Ла Юрьер! — сказал он трактирщику, отошедшему к швейцарцам. — Бери свою аркебузу.
— Дьявольщина! — сказал Коконнас. — Вот и луна, как нарочно, вышла из-за тучи, чтобы присутствовать при таком прекрасном поединке. Дорого бы я дал за то, чтобы Ламбер Меркандон очутился здесь и был секундантом у господина де Муи.