Королевский десерт
Шрифт:
– Х…. моего! Решил, раз никого нет, никто тебя и не видит? Ошибаешься, брателло. Мой домик, он не только большой. Он еще и умный. Чуть не так – сам зовет: приезжай, Саня, посмотри, чего творится…
– Почему Саня? – заинтригованный Белый переступил с ноги на ногу и внимательнее посмотрел на собеседника.
Перед ним стоял здоровяк, не уступающий ему ни в росте, ни в ширине плеч, ни, судя по всему, в твердости характера. Разве что помоложе и потолще. Коротко стриженный, одетый неброско, но дорого. Уверенный в себе и явно очень сильный.
– А кто? Я Саня и есть, а ты?
– Аналогично.
– Шутишь? Может, и документик покажешь? Хотя вряд ли у тебя сыщется…
– И покажу, – незваный гость вынул и предъявил потрепанный паспорт, – Вот, гляди: Панкратов Александр. Не Черный. Можешь звать Белым.
– Тезки, значит. Тебя, случаем, нарекли не в честь убиенного неподалеку Александра свет Сергеича?
– Какого? – по причине пока неполного пробуждения пришлый совершенно не связывал вполне очевидные историко-географические параллели.
– Ну, брат, это стыдно не знать! Речку переходил? Она ж не простая, а Черная!
– И что?
– Ну, вааще! А фамилия Пушкин тебе хоть о чем-нибудь говорит?
– Буря мглою? Выпьем с горя?
– Вот-вот. Наше все. Его же угораздило на этом самом бережку свою последнюю дуэль организовать. Знаменитые места. А ты – какой…
Хозяин достал блеснувший золотом портсигар, закурил, предложил Белому. Тот, ошарашенный неожиданно радушным приемом, помалкивал.
– Такие дела… Давно мне подруга говорила: снеси ты к лешему эти хоромы! Ты уже понял, откуда я узнал?
– Камеры?
– Они. Стоят хорошо, незаметно. А мне, – он продемонстрировал плоский предмет, – Сразу видно. Ты вор?
– Обижаешь.
– Из мореманов, судя по тельнику?
– Мичман.
– Жить, конечно, негде?
– Ага.
– Но не воняешь, это хорошо.
– Баня – святое.
– Теперь о бане. Давай прямо. Хочешь здесь пожить?
От такого неожиданного предложения Белый даже начал заикаться. Вот забрел так забрел…
– В к-каком смысле?
– В прямом. В этой самой баньке. Она не протекает, клопов нет. Кстати, у тебя партизаны не водятся?
– А ты посмотри.
– Надо будет – посмотрю. На первый взгляд мужик ты чистый. Постричь бы еще… Так как?
– Серьезно? Первого попавшегося бомжа пустишь к себе жить?
– Ну, во-первых, не к себе. Эта хибара тут спокон веку стоит, в ней еще мой дед парился. У предков на этой самой поляне дом был, я себе вместо него вон, дачку изготовил. А баньку оставил, типа памятник… И на бомжа ты не сильно похож. А жить – не просто жить. Тут не гостиница.
– Как это – не просто?
– А так. Сторожить. Я, понимаешь, задолбался сюда летать. Трех дней не проходит, чтоб какая-нибудь морда не сунулась… Извини, это не про тебя. Менты по мелочам ездить не хотят…
– А может, я тоже… того… Морда?
– Заодно и проверим.
– И чего ты с меня за проживание захочешь?
– Я ж сказал. Будешь присматривать, если кто сунется, шуганешь. Ты здоровый, получится.
– И все?
– А чего тебе еще?
– Ну…
– А, понял. Ты пенсию получаешь?
– Не выслужил…
– Ну, будет тебе пенсия. Месяц отсторожил – получи и распишись. Как, по рукам?
– По рукам…
– Да, еще. Два условия. В дом не лазить – это раз. Замечу – сдам ментам. К соседям – тоже.
– Я не…
– Слышал. Не вор. А замки открывать умеешь. Забудь. И второе: когда я здесь, тебя нет.
– В смысле?
– В смысле – не мелькай. Будешь нужен, сам подойду. А так – не светись, особенно если я не один. Да, ключи от подвала и гаража я тебе на всякий случай дам. Там стеклотары дохера, макулатуры с полтонны. Забирай, будет тебе на прокорм.
– По рукам, – при такой перспективе Белый заметно повеселел.
– Ага. И еще, чуть не забыл. Баб водить тоже нежелательно.
– Знаешь, мне это… без надобности, – в ответ на недоверчивый взгляд хозяина гость вздохнул, – Флотский подарок за безупречную службу…
– Реактор? И седой – оттуда?
– Вроде того.
– Ладно, не будем углубляться. Короче, ночуй пока, Панкратов-Белый, мне надо по делам. На днях пересечемся.
Стоявший у калитки черный джип развернулся и укатил. А Белый, уже на законных основаниях устраиваясь досыпать, мысленно отмотал два десятилетия назад.
Малый противолодочный корабль – не такой уж маленький, и никак не бумажный. Серьезное современное боевое средство, вооруженное, как говорится, до зубов – и любую подводную лодку может потопить, и за себя постоять. Близко подлетать к нему чужакам тоже не стоит.
Всем зенитным хозяйством на «шестьдесят пятом» МПК ведал кап-три Пахомов. Он и приказал Белому, вахтенному начальнику расчета зенитно-ракетной установки с красноречивым названием «Оса», в темпе восстановить поворотный механизм антенны. Работать надо было, сидя на ней верхом. А старшине Геннадию Злобину – проследить, чтобы антенна все время ремонта оставалась выключенной. Тот проследил… То ли не понял, то ли как… Когда у Сани, заканчивавшего замену сгоревшего мотора, стало темнеть в глазах и онемели руки, командир заглянул в отсек.
– Злобин, ты что, охренел?!
– Товарищ капи…
– Выключи «высокое», дурак!
Выключили, конечно. Мичмана Панкратова, в полубессознательном состоянии, с опухшими руками, ногами и кое-чем еще, рвотой и задержкой мочи, «вертушка» утащила в госпиталь. Капельницы, уколы, таблетки, кардиограммы и прочая медицинская дребедень. На корабль он уже не вернулся. С плавсостава списали, но от инвалидности категорически отказался, заявил: «Хочу и буду служить!» Патриот хренов.
Прослужил еще пару лет на берегу. Перевели в Кронштадт, вывели за штат. Жена ушла не сразу. Он, приехав домой, сдуру объяснил: все не так уж плохо, все еще вернется… Она с кем-то посоветовалась, поспрашивала знакомых медичек, почитала книжки и поняла: прежнего Сашки, веселого неутомимого в постели бабника, уже не будет никогда. Правильно поняла, между прочим. С тех пор кровать для него – спальное место, а женщина – подруга. То и другое – в буквальном понимании.