Королевское поручение
Шрифт:
Виктория обняла сестру.
– Я так рада, что ты искала меня.
В голосе Рэчел зазвучало отвращение.
– А Креншоу.., ужасный человек. Он, не моргнув глазом, принял мое заявление о твоем исчезновении и еще говорил о тебе, как об очень легкомысленной особе!
– Давай не будем больше о них, - поморщилась Виктория.
– Расскажи мне о твоем принце. Я знаю из газет, что его считают очень достойным человеком.
– Достойным и чудесным, - подтвердила Рэчел.
– Принц Дэймон помог мне.
Виктория
– А как же моя племянница? Как Дэймон себя чувствует в роли папы?
Рэчел улыбнулась, успокаивая сестру.
– Дэймон очень любит Карли, а Карли просто обожает Дэймона. У них взаимная любовь с первого взгляда.
Виктория облегченно вздохнула, и они продолжили разговор о Рэчел, Дэймоне и их планах на будущее.
Примерно через час Виктория стояла у окна в палате Лэнса и смотрела, как Рэчел и Дэймон идут к машине.
– Я так рада, что Рэчел нашла настоящую любовь.
– Виктория оглянулась и пристально посмотрела на Лэнса.
– Теперь мне осталось только убедить тебя, что у меня нет тайных намерений.
Он смотрел на нее так, будто знал ее лучше, чем она себя.
– Вам следует поскорее переехать во дворец и начать новую жизнь. Вы увидите, что для меня в ней не будет места.
Виктория долго молчала, глядя ему в глаза, затем подошла к его кровати и сказала:
– Великий герцог ждет меня сегодня к обеду, и мне уже пора идти. Я вернусь завтра.
Наклонившись к Лэнсу, она быстро поцеловала его в губы и вышла из палаты.
Лэнс смотрел, как она идет к двери, все еще ощущая прикосновение ее губ. Ни разу в жизни он не чувствовал такой тоски в сердце. Ему очень хотелось обнять Викторию и поверить в ее любовь, но он не мог позволить себе ни того, ни другого. Никто никогда не любил его. Чтобы не расслабляться, он снова попытался вспомнить всех, кто в прошлом предал его, начиная с матери.
Воздвигнув таким образом опять свою каменную стену, он успокоился и повторил свою юношескую клятву - не позволять, чтобы ему вновь причинили боль, сперва пообещав свою любовь, а потом отказавшись дать ее.
Как только Виктория вышла из палаты, Хардкот немедленно поднялся со стула и вытянулся по стойке смирно.
– Мне пора во дворец, - сказала Виктория.
Он молча кивнул, нажал кнопку на своем радиотелефоне и приказал подать автомобиль к боковому входу и лимузин, чтобы отвлечь внимание, - к главному.
– В прессу просочились слухи о вашей истории. Мы не пустили репортеров сюда, на этаж, где лежит капитан Грэйсон, но они бродят по приемному покою, вестибюлю и вокруг госпиталя.
Лимузин привлечет их внимание, и мы сможем уехать без помех.
Она побледнела.
– Репортеры. Я и не подумала о них.
–
– героиней, а капитана Грэйсона героем. Великому герцогу простили грехи молодости, поскольку он признал вас и поручил службе безопасности найти вас и спасти. Они, конечно, немного жалеют герцогиню, но вас не винят ни в чем.
Виктория с облегчением вздохнула.
– Спасибо вам за поддержку.
Он поклонился.
Виктории оставалось только удивляться, как все легко приняли ее новое положение, а сама она никак не может свыкнуться с ним.
Через несколько минут она уже сидела в одиночестве на заднем сиденье "роллс-ройса" с затемненными стеклами. Ее мысли были далеки от предстоящего обеда. Она вспоминала Малколма.
У нее еще остались вопросы, на которые она не могла сама ответить.
Постучав в стеклянную перегородку, отделявшую ее от шофера и Хардкота, она попросила:
– Я хочу поговорить с Малколмом до того, как мы прибудем во дворец.
– Но вас ждут во дворце, - ответил Хардкот, давая понять, что не собирается выполнять ее просьбу.
– Я прошу всего несколько минут. Мне необходимо спросить его кое о чем.
– Слушаюсь, Ваше Высочество, - неохотно подчинился он и отдал несколько распоряжений.
В тюрьме Викторию провели через боковую дверь в небольшое помещение. Малколм был в наручниках, ноги его цепью приковали к стулу.
Глаза полны ненависти.
– Полагаю, ты пришла позлорадствовать.
– Не вижу причин для злорадства, - сухо ответила она.
Малколм недоверчиво усмехнулся.
– Тогда зачем ты пришла?
– Мне надо знать, как давно ты знаешь правду обо мне.
Ненависть в его глазах сменилась злобой.
– Почти с самого начала. В первую же ночь после свадьбы я понял, что твоя мать не девственница. Я стерпел. Потом она объявила, что беременна. Ее состояние стало заметно слишком быстро, и мои сомнения окрепли. А когда ты родилась преждевременно, но с хорошим ростом и весом, мои подозрения, что ты не мой ребенок, переросли в уверенность.
– А мама знала, что ты обо всем догадался?
– Да, я сказал ей. Но она отказалась назвать имя твоего отца. Я предупредил ее, что, если она останется со мной и будет вести себя, как полагается хорошей жене, я воспитаю тебя как родную дочь, но если она уйдет от меня, расскажу всем, какая она обманщица.
– И ты пригрозил опозорить и ее, и меня. А когда ты узнал про великого герцога?
– На смертном одре твоя мать рассказала все.
Она сказала, что твое родимое пятно является доказательством ее слов. Великий герцог сообщил ей, что такое пятно есть у всех Тортонов.
– На его лице появилась гримаса самодовольства.
– Она обманула меня, и я отплатил ей!