Королевство кривых зеркал
Шрифт:
Что же вы спорите?
– Мы не спорим.
– Молчать!
– взвизгнул церемониймейстер и, услышав, как где-то мелодично начали бить дворцовые часы, закричал: - Главный повар! Главный повар!
Откуда-то выскочил маленький толстенький человек. - Его величество сейчас должен завтракать. Что приготовлено на завтрак его величеству?
– Господин церемониймейстер, на завтрак его величеству королю Топседу Седьмому приготовлены три жареных кабана, пятнадцать копченых индеек, десять маринованных осетров, двести яиц всмятку, двадцать фаршированных фазанов, тридцать жареных
– Это все?
– Все, господин церемониймейстер...
– Вы с ума сошли! Его величество останется голодным! Прибавьте еще что-нибудь!
В зале замелькали бесшумные слуги, уставляя стол яствами. Церемониймейстер ушел, вероятно, чтобы встретить короля. И в это время в зал вошли два человека.
– Нушрок!
– с ужасом шепнула Яло.
Главный министр шел в своем черном плаще, изпод которого виднелся кончик шпаги. Рядом с ним двигалось что-то шарообразное. Это был толстый и словно бы состоящий из двух шаров человек, одетый в зеленый костюм, расшитый золотом. Большой шар был туловищем с четырьмя конечностями, а маленький шар - лысая голова с пухлым лицом. Выпуклые зеленоватые прищуренные глаза его прикрывали темные и сморщенные, как у жабы, веки. Но когда он медленно поднимал их и широко открывал глаза, в них можно было увидеть ум и хитрость. И тогда казалось, что он вот-вот сделает молниеносный прыжок, словно жаба, высмотревшая на листке зазевавшуюся муху. Он посмотрел на стол, потом на Нушрока и сказал рокочущим грудным голосом:
– Король пригласил вас на совещание по какому-то важному государственному делу, а сам, оказывается, еще не завтракал. Послушайте, главный министр, не смотрите на меня! Вы же знаете, что я не переношу вашего взгляда.
– Никто не переносит моего взгляда, Абаж!
– усмехнулся Нушрок.
– Вы очень любите хвастаться своими глазами, главный министр, - раздраженно пророкотал человек-жаба.
– Не лучше ли нам поговорить о деле?
Не кажется ли вам, что кривые зеркала перестали действовать на наш народ?
– Да, кажется, министр Абаж. Вчера мальчишка-зеркальщик даже разбил одно кривое зеркало!
– Жители королевства обнаглели, Нушрок! Чтобы держать народ в повиновении, пришло время почаще прибегать к устрашению.
– Абаж вынул из кармана большой ключ.
– Вот что нужно нашему народу!
Черные глаза Нушрока сверкнули.
– Что это? Ключ?
– Да, ключ от цепей для моих сеятелей риса.
На моих болотах стало очень неспокойно, Нушрок, и я приказал сделать цепи и замок по вашему образцу. Нушрок внимательно рассматривал ключ.
– Да, он действительно совершенно такой же, как ключ от цепей на Башне смерти. Это мое изобретение, Абаж!
– с достоинством проговорил главный министр.
– Это ваше лучшее изобретение, Нушрок! Башня смерти известна всему королевству.
– Плохо только то, Абаж, что теперь есть второй ключ, которым можно отпирать цепи на Башне смерти.
– Пусть это вас не беспокоит, Нушрок. Мой ключ всегда находится при мне, а ваш висит над троном короля.
– Все равно мне не нравится, Абаж, что в королевстве есть второй ключ, - сухо сказал Нушрок.
Оля и Яло настороженно прислушивались к разговору министров.
– Ты слышала?
– шепнула Оля.
– Один ключ висит над троном короля.
– Слышала, - едва шевельнула губами Яло.
Из-за колонн снова вышел церемониймейстер и, вытягивая шею, торжественно объявил:
– Его величество Топсед Седьмой!
Где-то зазвучали фанфары, и все склонили головы. Окруженный свитой, к столу приближался Топсед Седьмой.
Король не торопился завтракать. Его короткие ножки медленно шаркали по полу. Он шел, опустив приплюснутую голову на темно-зеленый, усыпанный драгоценностями камзол. Толстые, растянутые почти до самых ушей губы Топседа Седьмого шевелились, как будто он разговаривал сам с собой. И словно в такт своим мыслям, он то и дело взмахивал короткой ручкой с пухлыми маленькими пальцами. Низенький уродец шел, неуклюже покачиваясь: слабым ножкам трудно было нести тяжелое тело.
У своего кресла король остановился и поднял голову. У него были бесцветные, ничего не выражающие рыбьи глаза.
– На ста площадях по сто зеркал, - сказал Топсед Седьмой. - Сколько же это будет всего зеркал?
Все вокруг почтительно замерли, и король начал по очереди опрашивать своих придворных.
– Вы знаете?
– Запамятовал, ваше величество. Мне в детстве трудно давалась арифметика.
– А вы?
– Двести зеркал, ваше величество.
– Дурак! А сколько по-вашему?
– Триста, ваше величество.
– Тоже дурак! А что думаете вы?
– Триста пятьдесят, ваше величество.
– Почему триста пятьдесят?
– Я думаю, что если триста неправильно, ваше величество, то, может быть, будет правильно три с половиной сотни.
– Вы дурак с половиной!
– Хи-хи-хи!
– захихикал придворный.
– Вы так остроумны, ваше величество!
– А сколько будет по-вашему, церемониймейстер?
– Три, ваше величество.
– Почему три?
– Ваше величество, простите меня. Когда я был маленьким, меня уронила няня, я ударился головой о паркет...
– Но ведь голова цела?
– спросил король.
– Кажется, цела, ваше величество. Но с тех пор я могу считать только до трех.
– Гм... Это забавно. Сколько будет два и два?
– Три, ваше величество.
– А от пяти отнять один?
– Три, ваше величество.
– Гм... Вы, кажется, самый большой дурак во всем королевстве.
– Совершенно правильно, ваше величество!
Король в глубокой задумчивости пожевал губами, рассеянно сбросил мантию на руки пажу с родинкой на правой щеке и передал шпагу пажу с родинкой на левой щеке. Затем он со вздохом опустился в кресло. Но ел король мало: мысли его были заняты решением сложной задачи.
– На ста площадях по сто зеркал!
– раздраженно сказал король, бросая на стол салфетку.
– Кто же мне скажет, наконец, сколько будет всего зеркал?
Оля слышала, как Нушрок прошептал, наклоняясь к Абажу:
– Может быть, сказать ему?