Корпорация счастья. История российского рейва
Шрифт:
Сегодня, на зло и на горе, был один из таких родительских дней.
— Марина, — глухо позвал он сидящую на полуссутулившуюся и окаменевшую от обиды Марину. — Марина, ну, ну прости. Чего-то я так...
Марина не отвечала и только мизинцем утирала со щек влажную соль своих горьких обид. Находясь сейчас вместе с ней в этой отвоеванной комнате, Андрей чувствовал себя неимоверно гадко. Он замотал головой и в тысячный раз понял, что это конец и ему не сбежать из этой тюрьмы собственных ошибок. В одной комнате сидела плачущая Марина, в другой плачущая Лиза, оставались еще крохотная кухня с искусственными цветами и наполненная телефонным трезвоном гостиная. Но и там, и тут — везде было тошно,
Из этой удушающей безысходности был лишь один выход. Андрей посмотрел в коридор на входную дверь.
— У моих родителей, если ты помнишь, - тихо и бесстрастно произнесла Марина, - сегодня годовщина свадьбы. Я купила подарок, так что очень тебя прошу не портить всем праздник. Собирайся. Я одену Лизу.
— Если это праздник, — глухо пробурчал Андрей, — то что же тогда серые будни.
— Вся моя жизнь с тобой превратилась в серые будни, — грустно призналась Марина.
Ужин в тесной хрущевской квартире уже сам по себе не сулит ничего приятного, а ужин в такой обстановке, да еще и в компании пожилых интеллигентов, презирающих никудышного сожителя своей несчастной дочери, — это просто пытка. Понимая, что нарубил сегодня уже очень много дров, Андрей скрепя сердце отправился с Мариной к родителям. Район, в котором они проживали, назывался Ульянка. Максимально удаленное от центра города, это гетто для малоимущих всегда навевало на него такую тоску, что ему каждый раз хотелось безотлагательно бежать оттуда.
Храня полное молчание, они добрались до родительского дома, поднялись на нужный этаж и оказались перед дверью, к которой была пришпилена открыточка с обручальными кольцами. В сухих поздравлениях Андрея никто не нуждался, поэтому Лиза сразу упала в руки обожаемого дедушки, а Марина отправилась на кухню помогать матери. Оставшись один в парадно декорированном ущелье из шкафов и гарнитурной стеночки, Андрей от нечего делать стал разглядывать праздничный стол и пришел к выводу, что вся эта брежневская застольная классика одинакова для любого случая. В миллионах одинаковых квартир миллионы людей из года в год всю жизнь ставят на столы все те же оливье, мимозу, куриные ноги, заливное, шпроты, и им все равно, что заедать этим набором: похороны, свадьбы, поминки или новые года.
На сегодняшнее торжество Андрей прибыл с голодной резью в желудке, поэтому, придирчиво осмотрев разносолы, воровато оглянулся и быстро погрузил руку в блюдо с жареной курицей. Когда заложник страсти уже дожевывал украденный кусочек, двери распахнулись, и в комнату вошла красная как самовар Лизина бабушка. Маленькая Лиза хитро выглядывала у нее из-за спины и строила веселые рожицы. Аппетит Андрея как рукой смахнуло.
— Молодой человек! — гневно протрубила красная бабушка - Лиза рассказала мне страшные вещи! Как вы смеете портить ее любимые игрушки?! Вы что, дикарь? Я давно подозревала в вас одни дурные наклонности, но всему есть предел.
Проглатывая вставшую поперек горла курятину, Андрей не нашелся с ответом и мысленно послал всех присутствующих к черту.
— Мама, прошу тебя! — В комнату пошла Марина. — Мы сами разберемся.
— Му, тогда прошу всех к столу, — меняя интонацию на покорно-оптимистичную, шутливо скомандовала бабушка, но, повернувшись к Андрею, тихо прибавила: — Хотя вы, молодой человек, как я вижу, уже успели подкрепиться.
Испытывая многообещающий прилип отвращения, Андрей смолчал и демонстративно уселся за дальний край стола. Начался торжественный прием пищи. Понимая, что ничего хорошего уже не будет, Андрей нагреб себе кучу закусок и низко склонился над тарелкой. В полном молчании все чинно жевали и тихо звенели приборами. Ели долго, не торопясь, подкладывали добавку, запивали. По мере насыщения микроклимат теплел, и семейный айсберг с противоположной стороны стола начал оттаивать. Уже к концу холодных закусок Лиза рассказала вызубренный стишок, а Марина вручила родителям десятилитровую хрустальную вазу. Молодожены выпили водочки и повеселели.
Когда подали горячее, обстановка в гостиной и вовсе разрядилась, но тут случилось непредвиденное, и праздник покатился в неправильном направлении. Андрей надеялся отсидеться на дальних рубежах застолья, но бабушка прищурилась, определила расстояние, щелкнула под столом помповым ружьем и начала обстрел.
Это было ее личное ноу-хау, особая глумительная технология, изображающая разговор с любимой дочерью о несуществующем в реальности персонаже, гнусном позоре человечества, примитивном одноклеточном червяке, сухом кроличьем дерьме. Это был разговор о нем.
Андрею как-то сразу стало легче, теперь уже не к чему было притворяться.
Действие этого акта под горячее стало быстро приближать всю комедию к финалу. Выслушивая о себе в третьем лице много нового и поучительного, Андрей только сдерживал дыхание. Видя, что назидание не идет впрок, бабушка сменила помпу на ручные фанаты и закидала его убийственными метафорами. Андрей заскрипел зубами, но и тут сдержался.
В разгар этого непринужденного веселья слегка захмелевший дедушка заскучал и неожиданно предложил ему выпить. Еще полгода назад, впервые оказавшись в этой квартире, Андрей обратил внимание на громоздящуюся в серванте уменьшенную модель Эйфелевой башни. Замысловатая бутылка метровой высоты содержала в себе ликер «Гальяно», необыкновенно желтого цвета и, судя по всему, такого же необыкновенного вкуса Это был любимый бабушкин ликер, который она предпочитала цедить наперстками. Сейчас, поднимаясь в атаку, Андрей кинулся к этому желтому снаряду, схватил его, как противотанковое ружье, прицелился в бабушку и начал разливать.
Месть — то блюдо, которое подается холодным. Надеясь на то, что в больших дозах «Гальяно» имеет очень мерзкий вкус, Андрей до краев наполнил им высокий дедушкин стакан, а после придвинул к бабушке только что подаренное ей хрустальное ведро и влил в него оставшуюся пару литров ликера.
Над пиршественным столом повисла гробовая тишина.
— Ну что же, можно и выпить. Долгие лета! — ядовитым голосом произнес Андрей, вытряхивая на дно фужера последние капли любимого бабушкой нектара
Он поднял этот пустой фужер и сквозь желтые разводы на его стенках дерзко посмотрел на противоположную часть стола
— Дурацкая выходка, молодой человек, — ледяным тоном сообщила бабушка.
— Пей до дна! — радостно запищала Лизочка, кидая в желтый бассейн мандариновую корку.
— Мама, — в ужасе шепнула Марина.
— Спасибо за угощение, — резанул ее шепот Андрей. — Было неплохо. Но буду прощаться. Всего.
Он встал, опрокинув стул, и выбрался из тесной комнаты.
— Мама, Лиза останется у тебя, я позвоню!
– кричала где-то сзади Марина. — Лизочка, я завтра приеду, слушай бабушку...
Выйдя из подъезда на морозный воздух, Андрей так хлопнул дверью, что грохот прокатился по темному двору. Марина догнала его, когда он уже ловил машину на замерзшей улице. Машин не было. Не приближаясь друг к другу, они долго стояли, потом еще дольше шли по спальным кварталам. В конце концов их подобрало случайно объявившееся такси, и мрачные новостройки медленно поплыли в запотевших стеклах машины.
Все это время они молчали. Даже не смотрели друг на друга. Молчали, но уже как-то по-новому, тяжело дыша, нехорошо. Нехорошее молчание нарушила разъяренная Марина: