Корпорация счастья. История российского рейва
Шрифт:
Неадекватный человечек на плакате орал: «Арбайтен твою бади!»
Не вызывала восторга у обывателей и странная подпись под этим неприличным призывом: «Пингвин, две клубники и вода из-под крана». Но фанатикам техно было ясно: «Пингвин» и «Клубника» — это популярные у молодежи кислотные бумажки, а «вода из-под крана» - это то, чем циничные владельцы клуба предлагали запивать рад ость праздника.
И вот этот праздник грянул.
7 мая стал красным днем подземного календаря. Случилось то, чего так добивались, — поздравлять «Тоннель» прибыло полторы тысячи человек, но половина из них большую часть ночи так и простояла на улице перед входом в битком набитый клуб. Никогда еще до этого дня
— Полный фарш!
Для этого светопреставления специально из Лондона был выписан безжалостный техноубийца диджей Jango. Британец так расплющил головы русским поклонникам, что он и вспоминали его с любовью еще не один год.
Когда в двенадцать дня музыку наконец выключили, две сотни доживших до этого часа человек выбрались на поверхность, где продолжили пить шампанское, танцевать у раскрытых дверей гремящих музыкой машин и валяться на траве возле входа в свой годовалый клуб.
Но даже и на этом подземный день рождения не закончился. Самые стойкие отправились еще дальше и до вечера куролесил и на Елагином острове.
Именно тогда, после этого гранд-де-трип, Андреи впервые заметил, что бесконечная вечеринка начинает незаметно вредить ему, нарушает адаптацию с миром. Попросту говоря, он стал дичать, понимал это, но ничего не предпринимал. Круговорот клубных ночей тащил его безволие все дальше и дальше от людей и былых интересов.
А культурные события в художественном Петербурге меж тем развивались с такой интенсивностью, что иногда, оказываясь на светских мероприятиях, одуревший от подземной жизни Андрей частенько попадал в забавные ситуации. Так случилось с ним и на одной художественной выставке.
Еще на своем дне рождения он получил довольно странный подарок — девушка в синем парике протянула ему амариллис в горшочке и дружески сказала:
— Андрей, я дарю вам свою выставку.
Тогда он не придал значения этим словам, однако в конце мая друзья затащили его в Музей этнографии, и он оказался на персональной выставке Ольга Тобрелутс. Хозяйка выставки неожиданно подошла к нему, и он с удивлением признал в ней ту странную дарительницу. Там же, при большом скоплении народа, художница неожиданно повторила свое подношение.
— Андрей. Эту выставку я дарю вам!
Не зная, куда обычно проваливаются в таких ситуациях, Андрей сконфузился, покраснел, что-то буркнул в ответ и сразу за этим сбежал из музея.
Посмеиваться над ним никто не стал, а расспрашивать подробности было некому. Раздосадованный таким нежданным подарком, Андрей решил, что молодая художница над ним подшутила, и еще более сгустил краски в своем и без того не лестном мнении о современных женщинах.
Но его главная, нокаутирующая встреча с современными женщинами, как оказалось, была еще впереди. По приглашению княжны Кати Голицыной в Петербург прибыли тридцать шесть молодых особ царской крови, принцы и принцессы, весь великосветский бомонд династических домов Европы. Отмечали день рождения баронессы Франчески фон Габсбург и день рождения петербургской художницы Ирэны Куксенайте. Как и пристало сиятельным особам, костюмированная вечеринка для голубых кровей состоялась в раззолоченных залах Мраморного дворца. Пропитанные роскошью интерьеры удачно сочетались с надменными лицами родовитых дворян, но когда на мраморной лестнице появились приглашенные русские, Андрей, как один из них, почувствовал себя дурно. Это был его первый и последний выход в свет. Расплавившись комом воска под вежливо-насмешливыми взглядами высокородных дам, он ощутил себя мальчишкой-угольщиком, случайно забравшимся на бал к большим вельможам. Испытав сильнейшее чувство стыда за свое так мало значащее достоинство, он сбежал с предстоящего фуршета, не дойдя даже до конца ковровой дорожки.
Но этот отрезвляющий опыт не пропал даром. Не имея ни сил, ни желания испытывать в дальнейшем подобные переживания, он отрезал от себя непонятную ему светскую жизнь и, больше не мучаясь, никогда не приближался к ней так близко.
Вскоре пришло и долгожданное лето со своими выцветшими белыми ночами, а с его началом для Андрея закрутилась хлопотливая круговерть вокруг строящегося клуба. Несмотря на фантастичность заявленного им гонорара, владельцы казино неожиданно легко согласились, он получил от них треть суммы и стал вникать в подробности дела. Для собственной безопасности Андрей отдал эти деньги «тоннельной» « крыше» и, прикрываясь их артиллерией, стал полагать, что у него появился шанс уберечь в дальнейшем свою молодую жизнь от помола в тяжелых жерновах игорного бизнеса.
Однако дело, за которое он с такой обстоятельностью взялся, было ему совсем не знакомо. Не был он ни архитектором, ни строителем — никем, кто мог бы управлять масштабной стройкой, и тем не менее, наморщив лоб, ринулся вперед. Его кипучая энергия позволила развить очень бурную деятельность: на объекте загремели отбойные молотки, стали ломать стены, перестраивать помещения, перекраивать имевшуюся планировку и прилаживать ее к нуждам будущего клуба. Для решения стоящих перед ним непростых задач новоявленный дизайнер сколотил небольшое конструкторское бюро. Два обученных и, что было важно, психически уравновешенных рисовальщика сидели в тихой комнатке и не спеша переносили на листы ватмана идеи своего реактивного шефа. Дорвавшись до полноты власти на стройке, Андрей упивался возможностью покомандовать, крик и мат стояли там целыми днями. Работяги быстро раскусили этот стиль управления и побаивались непредсказуемого дизайнера, но заказчикам нравился его авторитарный темперамент, так что пока все развивалось к всеобщему удовольствию.
Пролетело лето.
Время шло, и незаметно крутились его шипастые колесики.
Не имея желания и возможности участвовать в культурной жизни на поверхности, друзья решили наладить ее внутри Подземелья. Они долго совещались, и с наступлением осени «Тоннель» предпринял попытку организации выставочной деятельности. Началось все с дневных показов кино на случайно арендованном видеопроекторе, а после этих спокойных и полюбившихся молодежи посиделок даже скептики уверились в необходимости продолжения внеклассной работы.
Олег и Денис сами были художниками, зарывшими свои кисти и таланты в буквальном смысле в землю, а посему энергично взялись за знакомое дело. Огромные площади стен позволили развернуть внушительную экспозицию, и первым представленным именем стал Ином Мансуров. Художник редкого дарования, не востребованного людьми и временем, неунывающий оптимист, Ином показал несколько живописных работ и большое количество листов своей балетной графики. Следующая выставка состоялась уже через месяц и явила собой ретроспективу творчества «Инженеров искусств». Живопись Инала Савчснкова и Сергея Инькова, а также металлические скульптуры Франца Ротвальда так понравились молодежи, что произведения выставлялись несколько недель. Художник-фантаст Дмитрий Дмитриев, Владимир Федоров... Список выставок множился, а клуб продолжал, старался и очень гордился своим новым хобби.
Но все эти акции и выставки картин были лишь изредка видимой при свете дня верхушкой айсберга, плывущего по необъятному морю ночной жизни.
Вместо одной субботней вечеринки «Тоннель» перешел на двухдневку. Интенсивность переработки поступающего человеческого материала дошла до предела, и всем желающим попасть внутрь уже просто не хватало места. Теперь музыка в Любанском переулке стала греметь по пятницам и субботам. Клуб существенно увеличил ротацию людей, в кассе прибавилось денег, но вместе с этим появились проблемы.