Корпус-3
Шрифт:
— Или же потому, что здесь опасно. Возможно, Группа даже отдаленно не похожа на нас. — Ким обрывает свою мысль, и мы содрогаемся: как это грубо — даже предполагать такое, притом именно сейчас.
— Странно, — говорит Циной. — Если Штурманская Группа выбрала нас…
— Быть может, мы все еще представляем опасность, — отвечаю я. — Мы по-прежнему дети Матери. В некотором роде.
Томчин неразборчиво что-то гудит.
Еще одна полоса света. Циной свистит и начинает раздуваться. Мы жмемся к ней — она выделяет тепло.
— Не поджарь малышей, — напоминаю я.
Она смотрит на меня и медленно моргает — три разных века, все прозрачные. Она никогда не спит, никогда не перестает видеть. Я знаю, что у малышей все хорошо; возможно, им сейчас жарковато, но они в безопасности.
Мы замерли, словно дети на пороге дома с привидениями. Желтые листья, лунные октябрьские ночи, длинные проселки, на которых пляшут тени от деревьев, пакеты сладостей… дрожащие огоньки свечей в тыквах.Это сравнение вызывает столько забытых, ложных воспоминаний — дома с привидениями, провинциальные города, Хэллоуин, — что на глаза тут же наворачиваются слезы.
Кто-то здорово повеселился, когда создавал меня. Впрочем, не исключено, что меня сделали на основе человека, который действительно жил на Земле.
Заколдованный дом — это я. Привидение — мой разум.
— Ничего не выходит, — говорит Нелл. — Попробуй ты. — Она указывает на меня, затем поворачивается к остальным. — Мы все попробуем по очереди.
— Эй! Помогите! — кричу я, и воздух, вылетающий изо рта, превращается в снег.
Проходит еще несколько минут. Нелл уже указывает на Кима, когда мы чувствуем, что по цилиндру движется слабый поток воздуха. Металл во тьме скрипит, щелкает, стонет, и эти звуки подчеркивает негромкое шипение. Мы отступаем к люку — спасибо, с нас уже довольно, — как вдруг прилетает теплый ветерок, он гладит наши лица и руки, шелестит иглами Циной.
Сфера наконец-то оживает.
— Я жду вашего решения, — произносит чей-то голос. Мы узнаем мягкие четкие интонации.
— Какого? — спрашиваю я.
Нет ответа. Нелл выступает вперед.
— Нам не нравится, что происходит в Корпусе-3. Как отключить его, не нанеся повреждений Кораблю?
— Корабль уже поврежден, — произносит голос.
Свет становится ярче. Тьма за пределами цилиндра-вестибюля наполнена гладкими кривыми поверхностями, невероятно красивыми цветами и узорами. На Корабле мы не видели ничего подобного. Словно некий безумный художник выдул огромные фигуры из стекла и расставил их в творческом беспорядке.
Но диаметр сферы не менее пятисот метров, следовательно, это лишь крошечная ее часть. Возможно, она создана для того, чтобы приветствовать или поразить нас — или же для того, чтобы отвлечь внимание, пока нас изучают, трехмерный психологический тест, от результатов которого зависит, будем мы жить или умрем, примут нас с распростертыми объятиями или выкинут обратно в космос.
— Ваша работа? — спрашивает Ким, пораженный неожиданной красотой.
— Это пространство создано Штурманской Группой, — отвечает голос.
— Ты Штурманская Группа? — спрашивает Нелл.
— Нет.
— Ты Управление Кораблем? Мне знаком твой голос.
— Что вам не нравится в Корабле и том, как он действует? — спрашивает голос.
В вопросе заключен подвох, и нам нужно время, чтобы все обдумать. Мы по-прежнему в цилиндре, в относительно безопасной норе, на границе разноцветного кораллового рифа. Может, если мы выйдем, кто-то воспользуется тем, что наше внимание отвлечено, и схватит нас?
Положит конец нашим тревогам?
— Что вам не нравится в действиях Корабля? — вновь спрашивает голос.
Сглотнув, Нелл прижимает ладонь к губам и смотрит на меня. Они все смотрят на меня.
— Кто-то хочет помешать Кораблю уничтожить жизнь на какой-то планете. На Корабле идет война, и мы беженцы. — Я совершенно не подготовлен и поэтому чувствую себя глупо. Кроме того, с кем или с чем я разговариваю? Здесь никого нет — по крайней мере никого не видно.
Воздух быстро нагревается. Возможно, скоро нас пригласят внутрь — выпить чаю с печеньем, обсудить местную космическую погоду.
— Что такое совесть? — спрашивает голос.
Но не раньше, чем мы пройдем самый главный тест.
— Готовность пожертвовать чем-то ради всеобщего блага, — отвечаю я.
— Чем пожертвовать?
— Мечтами, планами. Личным.
Нелл начинает сердиться, Циной, напротив, уменьшается, втягивает иглы. Я быстро бросаю на нее взгляд через плечо.
— Ее создали «охотником», убийцей. Но она отказывается убивать. В ней — как и во всех нас — есть что-то хорошее.
— Она сама это приобрела — или в нее это вложили?
— Мои чувства принадлежат только мне, — рычит Циной. — Я та, какой хочу быть.
— Верно, — соглашаюсь я. — Мы прошли через настоящую мясорубку.
— Объясни.
— Минуточку, черт побери! — кричу я. — Прежде чем попасть сюда, мы побывали в настоящем аду! Нас обманывали, преследовали, убивали…
— Вас создал Корабль, — говорит голос. — Вы бы предпочли, чтобы вас не создавали?
Циной отшатывается, словно от удара. Скоро мы все будем вести себя как побитые псы. Хватит.
— Тебе нужна наша благодарность? — кричу я. Нелл прикасается к моей руке.
— Корабль выполняет задачу. Вы бы предпочли, чтобы он продолжил выполнять ее и тем самым обеспечил ваше выживание? Или же вы хотите, чтобы он провалил задание и обрек вас на смерть?
— Мы не одни. — Приподняв иглы, Циной раздает нам мешки с младенцами, словно щиты или талисманы. Она предлагает нам малышей, которых оберегала, и тем самым делает их защитниками всех нас.