Коррекция
Шрифт:
– После смерти отца забрала Светлана. Еще раньше она выпросила у Лиды портрет Алексея. Я ее посетил и посмотрел обе работы. Выполнено талантливо. Алексей на портрете как живой, а Сталина я не узнал.
– Неужели так непохож?
– Нет, здесь другое. Посмотрите фотокопии. К сожалению, фотографии черно-белые. Светлана над этими портретами трясется, даже показывать поначалу не хотела, а у меня есть на них виды. Я предлагаю прославить Лидию Самохину. И сделать это с помощью портрета Сталина. Таким человечным его еще никто не изображал, и люди это оценят. А она не сможет сидеть без дела, все равно не удержится и будет рисовать. Пусть у них с собой много денег, но им и многое нужно, в том числе и где-то жить. И плохо жить они не захотят. Она сама единственная дочь одного из очень богатых людей будущего, а Самохин по профессии военный. Много наработает человек, который умеет стрелять и сворачивать шеи? В армию он не пойдет – это его сильно свяжет. Может быть, устроится в милицию, да и то вряд ли. А на картинах можно неплохо заработать, причем совершенно легально. А если она еще будет продолжать по привычке ставить на картины свой автограф...
– То найти ее будет делом времени, – закончил за него Кузнецов. – Эти пластины с негативами были большие?
– Нет, примерно вот таких размеров. И они очень тонкие. Все книги умещались в пачке толщиной сантиметра полтора.
– Если бы я ушел в прошлое, я бы постарался подстраховаться, – сказал Кузнецов. – Мало ли что могло случиться с одним комплектом этих пленок! Их надо найти, Яков Федорович, и как можно быстрее!
Глава 20
– Ну и кто его у тебя такого купит? – скептически сказал Алексей. – Я, конечно, понимаю, что между вами любовь и все такое, но повесить этот портрет на стену в госучреждении...
С обсуждаемого портрета на него с любовью и нежностью смотрел Лаврентий Павлович.
– Это уже не говоря о том, что могут задаться вопросом: где ты его таким видела, – добавил он. – Я не Отелло, но хранить такое дома мне будет неприятно. Предлагаю, когда поедем в Москву, подарить твое произведение его семье.
– Думаешь, его жена обрадуется? – с сомнением спросила Лида. – Если бы ко мне с твоим портретом заявилась какая-нибудь... ну ты понял. Я бы ей внешность точно попортила. Слушай, давай не будем продавать, а просто подарим в художественную галерею! Здесь она точно есть. И вряд ли они откажутся брать. И работа очень хорошая, и по политическим соображениям. Так и сделаем! И попросим ее туда передать Виктора Федоровича. Завтра воскресенье, вот и сходим. Надеюсь, тебя не заставят опять работать?
Ему не испортили выходной, и они около двенадцати, купив пирожные, постучали в квартиру Громаковых. Дверь им открыла Елена.
– Ребята! – искренне обрадовалась она. – Проходите и раздевайтесь. Муж у соседей, сейчас должен прийти. Что это у вас? Пирожные? Это хорошо, а то меня Виктор ограничивает в сладком. Сам уже в штаны не влезает, а за женой следит! Это картина? Неужели вы нас нарисовали?
– Нет, не вас, – ответил Алексей. – Вы пока успешно отбрыкиваетесь. Но из-за этого портрета мы к вам и пришли. В городе ведь есть художественная галерея?
– Есть и немаленькая, – подтвердила Елена. – Виктор в горисполкоме заведует культурой, так мы с ним в нее несколько раз ездили. Там не только картин, там и икон много. А вы, что, хотите поместить туда свою работу? Боюсь, что ничего не получится.
– А вы сначала посмотрите, – сказал Алексей, проходя в гостиную. – Сейчас мы его развернем.
Елена долго смотрела на портрет, потом подошла к окнам и полностью отодвинула шторы, после чего рассматривание продолжилось.
– Это ведь Берия? – сказала она. – Интересно вы его изобразили.
– Я его хотела нарисовать не вождем, а человеком, – пояснила Лида. – Таким, какой он дома со своими близкими.
– Странная тема для начинающего художника, – сказала Елена. – Но нарисовано здорово. Что стоите? Садитесь на диван, а я приготовлю чай.
Она еще раз взглянула на портрет и ушла на кухню.
– У нас, оказывается, гости! – сказал в прихожей Виктор. – И кто?
– Мы это, Виктор Федорович, – отозвался Алексей. – Володины.
– А, герой пришел! – обрадовался Виктор. – И жену с собой взял. Молодец! Меня на днях ваше начальство благодарило. Ценного, говорят, кадра нашел. Слышал, тебя собираются представить к награде. Расскажешь за что, или это секрет?
– А почему я об этом ничего не знаю? – спросила Лида. – Что ты еще натворил? Колись!
– Как-нибудь потом, – поспешно сказал Алексей. – Виктор Федорович, посмотрите на этот портрет.
– Великолепная работа! – оценил Виктор. – Руководитель партии и правительства, погибший на посту! Только он у вас здесь какой-то не такой.
– Потому к вам и пришли, – сказал Алексей. – Сначала хотели продать этот портрет нашим чекистам, но потом передумали. Лида изобразила Лаврентия Павловича таким, какой он, по ее представлениям, в кругу семьи. Вот мы и решили с вашей помощью подарить эту работу в городскую картинную галерею. Можно попросить мое начальство, но вам это будет сделать проще.
– Попробую, ребята, но ничего заранее не обещаю.
– Давайте все за стол, – выглянула с кухни Елена. – Только сначала помойте руки. И учти, Виктор, что это не я покупала пирожные, ребята принесли.
– Петр, ты еще не смотрел сегодняшнюю «Правду»? – спросила мужа Анна Алексеевна.
– Еще нет, – ответил Капица. – А что в ней?
– Большая статья о нашей Лидочке и портрет Сталина ее работы. Пишут, что еще никто из художников его так талантливо не изображал. И что для этой работы она долго жила на его даче. Теперь этот портрет выставят в Третьяковской галерее. Хотят найти ее остальные работы и сделать экспозицию. Вот слушай, что написали: «Несмотря на свой возраст Лидия Самохина уже успела нарисовать немало замечательных картин. Мы просим тех, к кому они попали, прислать их в адрес Государственной Третьяковской галереи. Если владельцы согласятся, картины у них выкупят, если нет, то после согласованного срока им их вернут вместе с вознаграждением. Узнать ее работы можно по автографу в правом нижнем углу». И здесь же в статье приводят автограф. Совсем такой, как на наших картинах. Хорошо, что мы уже в Москве. Давай позвоним в Третьяковку. Я думаю, будет лучше, если на ее картины посмотрят многие, а не только мы и твои коллеги. Только твой портрет продавать нельзя, отдадим им его на время.
– Ну вот, портрет пристроили, можешь рисовать дальше, – довольно сказал Алексей, когда они простились с Громаковыми и вышли на улицу. – Рекомендую нарисовать Ангелину Васильевну и назвать картину «Портрет русской толстушки».
– Зря смеешься! – улыбнулась жена. – Вот возьму и нарисую. Она очень хорошая женщина с трудной судьбой. Это она с тобой мало делится, а мне многое рассказывает. Ей будет тяжело, когда мы уйдем. Понимаешь, она ведь ко мне относится так, как относилась бы к дочери. Если бы еще не закармливала сдобой. Я ее, конечно, люблю, но не настолько.
– А у нее дети есть? – спросил Алексей. – Я лично ни разу не видел, чтобы хоть кто-то приходил навестить или помочь. Даже дровишки рублю я. Только мне почему-то ее готовки не достается.
– Было два сына. Один погиб на войне, а другой... другого, можешь считать, тоже нет. Бросил он ее и уехал, перед этим забрав из дома все ценное и последние деньги. А мужа у нее никогда не было. И не вздумай ее осуждать, нет в этом ее вины. Расскажи мне лучше из-за чего тебя решили наградить, и почему этот факт твоей героической биографии не доведен до моего сведения. Что жмешься? Выкладывай как на духу!