Коррумпированный город
Шрифт:
– Довольно острый материал, да, приятель?
– произнес за моей спиной официант.
– Я тоже прочитал эту статью.
– Вам она понравилась?
– Не смеши меня.
– Он поставил передо мной блюдо и сплюнул на пол.
– Мой старикан и моя престарелая родительница проработали на Сэнфорда последние тридцать лет. Теперь они совсем постарели, а зарабатывают меньше, чем когда начинали работать. Работал там и мой брат какое-то время, пока ему не сломали локоть свинцовой трубой и не вышвырнули из города. Он был одним из иностранных агитаторов, о которых говорится
– А как народ в целом относится к этой истории?
– Те, кто хотят этому верить, верят.
– Он подал мне нож и вилку и поставил уксус в центр стола.
– Практически все, у кого есть деньги в банке и кто думает, что можно выжать еще что-то. И все эти проклятые канцелярские крысы в банках, продавцы и стенографы, которые с умилением лижут задницы своему начальству. Остальные понимают, что это ерунда. Господи, каждый же знает, кому принадлежит эта газета.
– Сэнфорду?
– Вот видите, вы сразу догадались. Принести кофе?
– Принесите.
– С сахаром или без?
– С сахаром.
Он принес кофе в толстостенной белой чашке и опять удалился шаркающими шагами.
Когда я проглотил последний кусочек рыбы, дверь ресторана открылась, и кто-то вошел. Следуя выработанному мною правилу, я съежился на своем стуле, чтобы голова не торчала над невысокой стенкой кабинета. И хорошо, что я это сделал, ибо услышал голос, который принадлежал Джою Солту:
– Я хочу забрать этот портфель.
– А я хочу тебе его отдать, - отозвался официант.
– Думаешь, мне приятно держать тут под прилавком такой товар?
– Не знаю, о чем ты говоришь. Каждый страховой агент ходит с портфелем, не так ли? Имею я право ходить с портфелем или нет?
– Понятно, теперь ты торгуешь страховыми полисами? Если бы полицейские нашли эту вещь у меня, я бы влип.
– Ни один полицейский не вмешивается в мой бизнес.
– Зазвенела монета, стукнувшись о прилавок.
– Вот, возьми. Купи себе шприц и не суй свой нос куда не надо.
– Согласен, - проворчал официант.
– Но это относится и к тебе, Солт.
– Для тебя я господин Солт, ясно?
– Дверь открылась и захлопнулась.
Я высунулся из-за угла своей кабины и убедился в том, что Солт уже не виден из окна. Выходя из ресторана, я дал официанту полтинник и сказал, что сдачи не надо.
Выйдя из дверей, я увидел Солта в конце квартала; он бойко шагал мимо уличных фонарей, размахивая черным портфелем. Я пошел за ним с такой же скоростью, пока он не завернул за угол, затем ускорил шаг, чтобы сократить разрыв между нами. Когда я достиг перекрестка, он оказался от меня на расстоянии двухсот ярдов; мы направлялись к улице Мэйн.
Мне не хотелось идти в центр города, где сосредоточились мои "друзья" из полиции, но я все же решил последовать за Солтом. Возможно, он выведет меня на Керча или на кого-то еще, кого мне стоит узнать поближе. Я мог бы поймать его и попытаться заставить говорить, но один раз уже из этого ничего не вышло. Кроме того, теперь, когда у меня было оружие, я чувствовал, что могу позволить себе немного подождать.
На следующем перекрестке он не свернул, а пересек улицу и пошел прямо, вдоль квартала. Я тоже перешел улицу и поспешил за ним, каждую минуту готовый нырнуть в дверной проем, если бы он повернул голову. На улицах почти не было пешеходов, не говоря уж о машинах, но Солт, шагал с важным видом, как будто на дворе полдень и он находится среди толпы почитателей. Этакий местечковый паренек, добившийся успеха.
Кто-то негромко постучал в окно первого этажа как раз над моей головой, и я отпрянул, как будто на меня навели пистолет. Оказалось, это полуночная проститутка выставила напоказ свою тяжелую грудь, как мясник показывает покупателю вырезку. Я отрицательно покачал головой, и она задернула занавеску, чтобы не дразнить любопытных мужиков.
Женщина с развязной походкой уличной шлюхи подошла к Солту с противоположной стороны и остановила его под уличным фонарем. Умоляющим жестом она дотронулась до его руки, но тот отмахнулся. Она подняла юбку, вынула что-то из-за чулка и показала ему, раскрыв руку. Он повернул голову в моем направлении, и я нырнул в боковую аллею. Они перешли на мою сторону улицы. Солт шел впереди, а за ним семенила женщина, как это делают немецкие жены. Казалось, они направляются к моей аллее, и я отступил дальше, сжимая в руке пистолет.
Затем присел на корточки у стены, за картонным ящиком, и услышал шаги двух человек. Один ступал тяжело и уверенно, другой неуверенно семенил, шаги приближались.
– Так вот, Герт, - прозвучал голос Солта.
– Выкладывай деньги, тогда можешь получить товар. Не заплатишь - не получишь.
Они остановились, не доходя до меня, и стояли вместе, освещенные отсветом от уличных фонарей. Их тени, увеличенные до громадных размеров, падали передо мной на грязный бетон. Женская тень подняла удлиненную руку, приложила ее к голове, позируя, подобно святому в состоянии агонии.
– Я могу заплатить за то, что вы мне дадите сейчас, - сказала она с назойливой торопливостью.
– Если заплачу за прошлую неделю, то у меня ничего не останется.
– Конечно, ты заплатишь, Герт. Такая милашка, как ты, всегда может заработать немного денег.
– Хочется пойти домой, - прошептала она.
– Я на улице с восьми вечера. Будь добр, Джой. Я не сплю три ночи подряд.
– Я хочу тебе помочь. Хотелось бы выручить тебя. Но мне надо платить по счетам, не забывай об этом. Я не такой богач, чтобы обслуживать своих друзей в долг.
Теперь она заговорила с кокетством, и ее тень приблизилась к его.
– Если вы мне дадите хоть одну порцию, можете пойти ко мне. Я должна оставить немного денег, чтобы купить завтра еду. Я ведь тебе нравилась, Джой.
– Разве? Может быть, и нравилась. Но я за это не плачу, крошка. Черт возьми, иной раз мне самому платят.
– Пожалуйста, Джой.
Он оттолкнул ее, и тень женщины беззвучно зашаталась по аллее. У меня возникло мальчишеское желание стать Робин Гудом и отдать ей всю марихуану, которая была в портфеле. Но это не принесло бы ей добра и тем более никак не помогло бы моему делу.